Половина четвертого - благодатное время для поездок на московском метро. Между часами пик было не так много народу. Разумеется, поток все равно плотный, но нет ужасающей давки. Можно спокойно стоять или даже сесть, если случайно освободится местечко. Аня быстро доехала до дома и вернулась обратно с небольшой сумкой.
Из вагона на Новослободской она вышла уже к половине шестого, оглянулась, соображая, какой выход ближе к дому Ксавье, и тут, совершенно случайно, встретилась глазами со странным мужчиной. Точнее, странными были глаза. Очень светлые. Выцветшие. Почти белые.
Он быстро отвел взгляд, но Аня на секунду задохнулась. Она вдруг вспомнила тот сон, про мужчину с белыми глазами, и ей стало нехорошо. Подхватив сумку, она развернулась и почти побежала в противоположную от этого мужика сторону. Уже на эскалаторе она обернулась - разумеется, ее никто не преследовал. "Так и спятить недолго", - подумала девушка, жутко разозлившись на саму себя. А все из-за какой-то лампы. Один раз перепугалась, теперь все мерещится.
На этот раз консьержка молча открыла дверь, уже не спрашивая ее ни о чем. Девушка поднялась на третий этаж, открыла квартиру ключами, которые ей дал Ксавье. Встречный поток воздуха взметнул волосы на ее плечах, входная дверь вырвалась из рук и с грохотом шарахнула в стену. В квартире стоял арктический холод. Чертыхнувшись, Аня с трудом, преодолевая сильный сквозняк, захлопнула дверь и бросилась закрывать окна. Она ушла раньше, чем за Ксавье пришло такси и, похоже, он перед выходом из дома открыл все, что смог.
Закончив с окнами, она дрожащими руками раскрыла сумку, выудила из нее свитер, чтобы не окоченеть. Затем отнесла вещи в свою спальню и развесила в шкафу. Подумала, что надо бы где-то раздобыть утюг, но дел и так оставалось невпроворот. Слава богу, хоть без конца трезвонящий телефон француз забрал с собой в министерство.
Но сначала она перекусит приобретенными по дороге шоколадками с горячим чаем. И согреется заодно.
Когда через пару часов вернулся Ксавье, Аня уже домучила расписание на три дня и созвонилась почти со всеми людьми из списка. Они все оказались очень сговорчивыми, и она невольно подумала, что им эти встречи нужны были больше, чем ее начальнику. Похоже, у него действительно имелись основания считать себя важной персоной, помимо идеального детства, которое Аня ему придумала.
Она робко предложила ему взглянуть на результат ее трудов, изучив который, он кивнул.
- Все хорошо. Спасибо, Аня.
И эти простые слова почему-то заставили ее почувствовала себя так, словно она стала лауреатом какой-то важной премии, только в этот момент сообразив, что все это время боялась, что все сделала неправильно, и ее будут ругать. Но оказалось, что все правильно и даже хорошо, так что теперь можно с чистой совестью расслабиться и немного передохнуть.
Ксавье положил на ее стол свой телефон и удалился в кабинет.
Вечер прошел очень спокойно. Переделав все дела, Аня стала лазить в интернете. Телефон Ксавье звонил всего пару раз. В девять вечера она дошла до его кабинета и заглянула. Начальника там не оказалось. Сделав круг по квартире, она нашла его в гостиной, полулежащим в большом кресле с книгой, все еще в брюках и рубашке, хотя уже без галстука и пиджака. Его вид был таким усталым, что она поняла, почему он не переоделся: у него просто не было сил.
Аня тихо спросила о людях, которые ему звонили, Ксавье покивал, отправил всех на почту.
- Вам что-нибудь принести? - предложила она.
- Нет, спасибо. Отдыхайте, Аня, - он нейтрально улыбнулся, снова уткнувшись в книгу.
- Спокойной ночи, - сказала она и ушла в свою спальню.
***
Под ее ногами - камень. Но она его не видит. Белый туман стелется по земле, ее ноги утопают в нем по колено. Какое-то неясное движение и дрожь... Легкий ветерок. Холодно. Очень холодно. Солнца нет. Она понимает, что скоро рассвет, но пока - темнота. Только на горизонте светлая полоска, все еще очень тонкая.
"Ты - как я".
Она прислушивается, садится на корточки, погружает руки в туман. Он осязаем и нежен, как крем, как шелк, как взбитые сливки. Она не понимает, что должна делать. Ей, кажется, нужна помощь. Она чувствует себя... беззащитной.