- Что тебе надо? - решилась спросить Джара, размышляя, сумасшедшая эта женщина или нет.
- Поговорить. О том, о сем. Между нами, девочками.
Пума закончила нарезать круги и села на задние лапы напротив Джары.
- Чего ты глаза-то прячешь? Думаешь, поможет?
Джара услышала отчетливый смешок и стиснула челюсти.
- Не помешает, - процедила она.
- А ты вроде не дура - это хорошо. Ладно, киска, у нас мало времени. Так что слушай внимательно и думай хорошенько. В Седьмом для тебя уже греется место, и ты сейчас на коне. А я... в заднице.
- Почему ты думаешь, что тебя вышвырнут? Может, мы бы впятером могли...
- Ты помолчи пока. И послушай. Четвертое место в Седьмом я заняла не первой, до меня там было двое. И оба теперь... не здесь. Но дело даже не в этом, а в том, что твой друг сердечный, Яльсикар, их обоих в реале достал после этого. Одного пристрелил, а вторая заперта в психиатрической клинике. По всему выходит, что до конца жизни. Чертовски короткой, заметим, жизни, после тех девяноста лет, что она здесь прожила.
Я пришла в Седьмой не по своей воле, так... вышло. И меня заставили взять нагрузку. Единственное, что я успела сделать - вытребовать себе инкогнито, но это все действовало только до твоего прихода. Теперь меня ищут и очень скоро найдут. Ты займешь мое место, киса, но подумай хорошенько, долго ли ты продержишься?
- Почему они это делают, по-твоему?
Джара моргала, мучительно пытаясь переварить сказанное незнакомкой. Слишком много информации в одну минуту.
- Как почему, малыш? – продолжала пума, не дав передышки. - Включи мозги. Их трое, они абсолютная власть. Нас тоже было бы уже трое... если бы те двое остались тут. Ксеар не хочет делиться своей властью, кис. Как и его разлюбезный друг Яльсикар со своим братишкой младшим, Аквинсаром, которого он так от всех прячет.
Ксеар не хочет делиться властью так, что даже родную жену в психушку запер. Семьдесят лет законного брака, а потом - раз, и прости-прощай. Носи смирительную рубаху и не поминай лихом или даже, хочешь - поминай, все равно никто не поверит, только диагноз подтвердишь.
К горлу Джары подкатила тошнота. Боже, только не это. Куда она попала? Если хоть половина из того, что рассказывала эта девушка, была правдой - лучше бы ей никогда не входить в эти чертовы Семь миров. Она вовсе не готова была прожить семьдесят лет бок о бок с убийцами, чтобы потом ее похоронили в какой-нибудь психушке.
Вот тебе и райская жизнь. Под ложечкой неприятно засосало. Все, что рассказывала ей эта пума, было куда больше похоже на правду, чем невероятно красивые истории Яльсикара и Мьелле. И кому теперь верить?
- Что ты хочешь от меня? - спросила она, немного подумав.
- Помоги мне, - со страстью выпалила пума, словно только этого вопроса и ждала. - Ты сильная, мы с тобой сумеем, надо просто уйти без потерь. А потом мы создадим собственный мир, может, даже вытащим Альбумену, и будет нам счастье. В противном случае мы обе с тобой умрем. Я - чуть раньше, ты - позже, зато наверняка. Думай.
- Я подумаю, - пробормотала Джара, чувствуя, как схватывает горло.
- Где встретимся?
- Давай в этом же магазине. Через двадцать часов. Если не смогу, жди еще через сутки.
- Хорошо. Смотри в глаза, возвращаемся. Сама-то не умеешь еще? Эх, молодо-зелено.
Вернувшись в кабинку, Джара издала невнятное восклицание, оказавшись нос к носу с очень юной на вид и симпатичной девушкой, обладательницей ярко-синих глаз, темно-каштановых вьющихся волос, белой кожи и небольшого, по местным меркам, роста - около метра восьмидесяти.
- Меня зовут Зарайа. Если ты меня выдашь - я труп, - выпалила та, вжимаясь в стенку кабинки, чтобы освободить проход.
- Я не выдам, - от чистого сердца пообещала Джара, бочком протиснувшись мимо нее на выход. Продавщица немного удивленно смотрела на них.
- Я встретила знакомую, - пояснила она девушке и оглянулась на Мьелле.
Тот смотрел на нее вопросительно. Видел или нет? Господи... Зарайа, которая сейчас пряталась в кабинке, здорово рисковала, уводя ее во Второй почти на глазах у всех. Интересно, она все еще там или уже перенеслась в другой мир? Повезло, что Мьелле сразу не захотел заходить в магазин вместе с ней, подумала Джара, вышла наружу и обратилась к нему:
- Мьелле, я хочу купить немного одежды. Ты мне можешь одолжить денег?
- Валяй, - кисло сказал он скучающим голосом и протянул ей карту.
Нет. Не видел, иначе не был бы таким спокойным. Джара постаралась, чтобы ее рука не дрожала, когда она протянула ее за карточкой.
А уже через полчаса они покинули магазин с объемистыми пакетами.
- Все, пора возвращаться. Яльсикар мне голову оторвет..., - быстро сказал Мьелле, сгребая у нее покупки.
Джара молча кивнула. Как раз теперь, получается, ей уже ничего не угрожало, кроме самого Яльсикара и... Ксеара. Она летела рядом с Мьелле, и чувствовала мучительную тошноту и головокружение. Мог ли Бьякка убить кого-то в реальности, отстаивая свою власть здесь? Его глаза, когда они только познакомились, говорили ей, что мог. Пока она не увлеклась его губами, напрочь забыв обо всем остальном. Она вспомнила его слова: "Мы отличаемся только этим... я и Ксеар способны на абсолютную веру в происходящее".
Может, они все просто спятили? Если для них это - реальность, а реальность - сон, то почему бы и не убить кого-нибудь во "сне" ради "реальных" выгод? Сколько ему лет? Сто пятьдесят? Двести? За это время вполне можно забыть о реальности той жизни, что составляет столь малую часть твоего бытия. А Ксеар? Упечь свою жену в психушку, лишь бы не делить с ней власть? Это вполне отвечает образу человека, который запрещает женщинам всего мира надевать брюки лишь для того, чтобы усладить свой взор. Или нет? Брюки - ерунда, мелочь, а у жены, и правда, съехала крыша?
С каждой минутой Джара делалась все мрачнее, склоняясь к правоте Зарайи, хотя ей страшно не хотелось в это верить.
"Для всех живущих здесь это и есть настоящая жизнь. А реальность - всего лишь короткий сон". Возможно, Мьелле, произнося эти слова, даже не подозревал о том, какие последствия может повлечь такой образ мысли для психики его непосредственного начальства.