— Я не Ведьма Ильзе, — ответил она.
…Тогда я не Чародей—Владыка. Я видел, как ты росла. Когда–то ты была могущественной. Ты презрела эту силу ради каких–то глупостей. Если бы осталась сильной, тебя бы не послали сюда. Но ты стала слабой. На тебе холодная рука смерти. Твое время истекает…
Призрак вытянул одну руку и над озером завыл ветер, забился в его одеждах и заставил Грайанну упасть на колени. Меньшие призраки сразу же рассеялись, полностью исчезая в темноте. Озеро снова забурлило, урча и брызгаясь, как котел недовольства, и Чародей—Владыка начал отступать назад к центру этого котла, по–прежнему не отрывая от нее своих горящих глаз. Она попыталась подняться, но ветер сбивал ее, и все, что она могла сделать, это, стоя на коленях, неотрывно смотреть на его ужасающий взгляд. Сколько же ненависти в этих безликих глазах — не только к ней, а ко всему живому. Даже после смерти и в самой преисподней, она искала выхода.
— Я — Ард Рис! — в отчаянии прокричала она.
Призрак не ответил. Он достиг середины озера и пропал из вида, его черная фигура исчезла с такой быстротой, с какой при свете пропадают тени, в одно мгновение, оставив лишь озеро и звуки завываний. В ночь взорвались водяные смерчи, и Грайанна попятилась назад на коленях, подгоняемая неумолимой силой ветра. Попятившись, она упала, порвав одежду и ободрав колени о камни. Вокруг нее кружили тени, отбрасываемые существами, которых она не могла увидеть. Она опустила голову, закрыла глаза и плотно натянула капюшон, закрывая свои уши.
Я — Ард Рис!
Затем резко все стихло. Ветер исчез, плач прекратился и озеро снова успокоилось. Она еще пару секунд держала голову опущенной, затем очень осторожно ее подняла. Долина была пуста от какого–либо движения и звука, в ней не было ничего, кроме мерцания зеленоватого света, который исходил из глубин озера и отражался от разбросанных камней.
Над головой небо было по–прежнему черным и беззвездным. Повсюду от краев долины надвигалась стена тумана.
Она поднялась, истощенная телом и душой, опустошенная физически и морально, и пошла назад.
ГЛАВА 22
Пендеррин Омсфорд намеревался улизнуть, чтобы снова увидеться с Синнаминсон следующей ночью и, возможно, после этой ночи, если «Скользящий» все еще будет находиться в порту. Его первое свидание наполнило его таким восторгом и радостью, что он едва мог дождаться, когда произойдет следующее. Он понимал, что неправильно уделять так много внимания Синнаминсон, когда ему следует думать о том, как отыскать его пропавшую тетю. Но последнее было еще далеко, а первое гораздо ближе. Он ничего не мог с собой поделать; в борьбе эмоций его чувство ответственности отошло на второй план по отношению к его страсти. Значение имело лишь то, что он будет с Синнаминсон.
Еще немного поразмыслив в течение этого дня, он снова смог улизнуть ночью, однако обнаружил, что ее отец и оба других скитальца все еще были на борту. Он простоял у причала в тени, наблюдая, как они курят на палубе, и слушая их разговоры. Он долго ждал, когда они уйдут, но когда стало ясно, что они не намерены этого делать, он сдался и вернулся в гостиницу.
Вторая ночь принесла еще больше разочарований. Надвинулся новый шторм, еще более свирепый, чем тот, с которым они столкнулись несколько дней назад, залив водой Аначере и прекратив любое сообщение в следующие двадцать четыре часа. Ливень был настолько сильным, что даже на земле видимость снизилась практически до нуля. Пен понял, что в такую погоду никто не станет выходить из дома, включая и скитальцев на борту «Скользящего». Не было смысла даже думать о встрече с Синнаминсон.
Поэтому он был вынужден удовлетвориться мечтами, которые не могли заменить реальных ощущений, но, по крайней мере, давали выход его отчаянию. Сидя часами в гостинице «Ложь Рыбака», иногда с Хайбер, иногда с Ареном и Тагвеном, но большую часть в одиночестве, он проводил время, размышляя о том, как ему оторвать ее от отца, взять ее с собой, когда он вернется домой, и построить новую жизнь для них обоих. Это была такая фантазия, что он даже не верил, что она когда–нибудь сбудется. Он был всего лишь мальчик, а она — девочка, и ни у одного из них не было опыта в вопросах любви. Но Пена это не волновало. Он знал, что он чувствовал, и этого было достаточно.
Хайбер составляла по возможности ему компанию, но и она проводила в своей комнате в одиночестве по несколько часов, работая над своими друидскими упражнениями и науками, практикуя движения и заклинания, продолжая заниматься. Каждый день с ней занимался и Арен, но большую часть времени он отсутствовал, узнавая новости об их преследователях и проверяя Гара Хетча на предмет ремонта «Скользящего». Время от времени появлялся Тагвен, но, главным образом, он не выходил из своей комнаты. Он стал менее общителен по сравнению с тем временем, когда их было всего двое, и Пен считал, что это все из–за того, что он покинул Паранор. Тагвен привык выполнять свои обязанности в отношении Ард Рис в этой клаустрофобной компании друидов, а время, проводимое в гостинице, было слишком неорганизованным. Что он делал, когда оставался в одиночестве, было тайной, хотя Пен заставал его пару раз за письмом в блокноте, и дворф признался, что ведет дневник об их продвижении, чтобы скоротать время. Это устыдило Пена, который продолжал хандрить по Синнаминсон, поэтому он оставил дворфа одного.
С другой стороны, Хайбер упрекала их обоих. Более дисциплинированная и нацеленная, ее раздражало их бесцельное времяпровождение и она пользовалась любым удобным случаем, чтобы посоветовать им лучше проводить свое время. Тагвена это приводило в ярость, а Пен просто не обращал на нее внимание. Он начал смотреть на нее, как на старшую сестру, которой у него не было, но которую он часто представлял в воображении. Она была назойливой и настойчивой, считала, что все должны смотреть на вещи так, как она. Поговорив с ней о ее жизни, Пен понял ее побудительные причины. Ей пришлось бороться за все, что она имела, юная эльфийская Принцесса, чья жизнь была расписана за нее ее семьей, совершенно не учитывая ее желания. Все только ухудшилось для нее после смерти отца и восшествии на престол ее брата. Чтобы погостить у Арена, требовалось много мужества и решимости. Он не мог представить, что с ней случится, когда ее брат обнаружит, что она отправилась с ними.
В любом случае, на третий день терпение у всех готово было лопнуть. Пен и его спутники по–прежнему проводили время в гостинице, а Гар Хетч не давал Арену никаких сведений о том, когда же они снова смогут отправиться в путь. Дожди утихли, но повышение температуры вызвало плотный туман, который окутал Лазарин и его берега, включая и порт Аначере. Видимость по–прежнему препятствовала полетам, и в доках было тихо.
К полудню, когда они покончили с ланчем и перспектива провести еще один день в порту становилась все ближе, Арен объявил, что собирается на набережную сказать Хетчу, что нравится ли это ему или нет, но на рассвете они должны улететь. Репутация этого скитальца была таковой, что он мог летать при любой погоде и в любых условиях. Настало время это доказать. Друид был явно недоволен, его терпение в отношении Гара Хетча исчерпало себя. Пен обменялся понимающим взглядом с Хайбер, когда Арен сказал им собраться и быть готовыми, когда он вернется. Мальчик не думал, что у Хетча будет еще возможность для каких–либо оправданий. Однако, он бы хотел поговорить с Ареном Элессдилом о том, что ему рассказала Синнаминсон — что ее отец знал, кто они такие, какая у них цель, и мог уже выстроить свои собственные планы. И все же он не мог бы рассказать все, не выдав тот факт, что ослушался друида. Он рационально пришел к выводу хранить молчание, говоря себе, что Арен уже подозревает Хетча в том, что тот знает правду, причем, наверное, какая она на самом деле, так что друид в любом случае был подготовлен к этому.