Но в это время раздался звонок. Все переглянулись и вышли в коридор. Сам капитан Жамен стоял в дверях.
— Пожалуйте завтракать, — приглашал он, указывая жестом в открытую дверь направо.
Там виден был богато накрытый стол с дымящимися горячими блюдами.
— Слушайте, дорогой, — обратился профессор во время завтрака к Рене, который уселся подальше от окна и ничего не ел. — Самое главное — это одеться потеплей, покушать поплотней и быть повеселей!
Рене натянуто улыбнулся шутке профессора.
— Да что вы, — продолжал толстяк, ласково глядя на Рене, — ведь мы тут не одни, — хотите сейчас спросим, с чем нынче макароны у римского папы? Кстати, капитан, — обратился он к Жамену, — что вам пишут из Марселя?
— Да, право, не знаю. Где эта телеграмма? Да, вероятно, все то же! Вас интересует?
И Жамен передал профессору Арно нераспечатанный конверт метеорологической станции.
— Разрешите? — сказал профессор и вскрыл конверт.
«На основании полученных с метеорологических станций сведений, главная Парижская физическая обсерватория ожидает в эти сутки сильного циклона, который должен захватить на своем пути берега Средиземного моря. Действие его распространится на высокие слои атмосферы. Считаем долгом предупредить экипаж воздушного корабля».
Арно передал листок инженеру Лантье, который не отрываясь глядел на профессора, пока тот читал.
— Что вы об этом думаете? — спросил профессор Жамена.
— Эх, это каждый раз: какой-нибудь ученый каркает. Думает, когда-нибудь и попадет в точку. То-то, дескать, прославлюсь! Простите, профессор, что я так…
Жамен допил свой стакан, подкрутил усы и встал из-за стола.
Рене сидел бледный, что-то рисовал вилкой на скатерти и ни на кого не глядел.
— Что вы думаете, Лантье? — обратился профессор к инженеру.
— Думаю, что все это правда, — строго и спокойно сказал Лантье, — я следил все время за барометром: он резко упал, хотя мы держимся на одной высоте. Мы сейчас на высоте приблизительно…
Рене боялся слышать про высоту. Он сорвался с места и вышел вон.
— Не может слышать про высоту, — сказал профессор, — пошел, бедняга, мыть тарелки, должно быть.
— Да, — продолжал инженер, — я думаю, надо убедить капитана спуститься немедленно в Генуе или Ливорно. Каких-нибудь полчаса — мы там.
Леруа озабоченно слушал разговор товарищей.
— Я видел с запада облака, когда мы поднялись выше тысячи метров, теперь они будто бы ближе! — с тревогой сказал он.
— Я тоже за ними слежу, — сказал Лантье, в тоне его чувствовалась спокойная уверенность, — эти облака быстро нас догоняют, значит, несутся с неимоверной быстротой.
— Ураган?! — крикнул вдруг показавшийся в дверях Рене.
— Да, — сказал Лантье, — вероятно, ураган. Во всяком случае надо ждать резкого удара ветра.
— Ну, и что? — с ужасом спросил Рене.
Профессор умоляюще взглянул на инженера и толкнул его под столом ногой.
— И надо смотреть опасности прямо в глаза, — твердо отчеканил Лантье, — нам может прийтись очень плохо. Надо заставить капитана сейчас же спуститься.
— Я советую, — загорячился географ, — прямо дать сейчас же телеграмму его начальству, чтоб ему приказали спуститься! Немедленно!
Леруа бросился к двери.
— Нет, — спокойно остановил его Лантье, — надо сначала предложить ему это. А если откажется…
— Конечно, конечно, — подхватил ласковым баском профессор, — зачем ввиду опасности воевать между собою! Скажите, что профессор Арно… и все члены экспедиции… сердечно настаивают… ну, или как там?
Инженер Лантье вышел и направился в носовое отделение каюты, где находилось управление дирижабля. Впереди каюты, у переднего окна, у штурвала[42], стоял помощник Жамена и не отрываясь смотрел на компас. Направо в кресле сидел Жамен и что-то измерял циркулем на карте. Он оглянулся навстречу вошедшему, но, взглянув в серьезное лицо Лантье, сразу насторожился.
— Капитан, — начал Лантье, — вам было бы полезно, я думаю, знать, что здесь написано.
Инженер протянул ему телеграмму метеорологической станции.
— Я не интересуюсь этим, мосье, и сейчас занят, — отрезал Жамен и круто повернулся к столу.
— Прошу вашего внимания, — немного возвысив голос, но все еще спокойно сказал Лантье.
Жамен нетерпеливо обернулся, не глядя на инженера.
— Вот, — продолжал Лантье, указывая рукой в окно на запад, — вот это, эти облака — они вас тоже не интересуют?
— Предоставьте каждому интересоваться своим делом и примите за правило не мешать занятому человеку, — отчеканил Жамен.
— Оставьте этот тон, капитан, — сказал Лантье, — облака идут с неимоверной быстротой, их несет ураган. Вы сами это знаете! Какое вы имели право не сообщить нам о предупреждениях метеорологической станции раньше, чем мы сели на ваш корабль?
— Что вам надо? — крикнул Жамен.
Он терял терпение.
— Мы предлагаем немедленно спуститься в Геную. Еще не поздно!
— А! Так? — вскричал Жамен и нажал одну из многочисленных кнопок сбоку стола.
Вошел телеграфист.
— Мосье Феликс! Никаких частных телеграмм! Поняли?
— Есть, капитан, — ответил молодой человек, печально и сочувственно взглянув в сторону Лантье.
Инженер прошел в пассажирское отделение, где профессор и географ напряженно ждали его возвращения. Рене сидел тут же, откинувшись на диване, и что есть силы сжимал правой рукой свою левую руку. Сознание опасности его мутило до тошноты.
— Капитан отказался спуститься, — объявил Лантье входя. — Я указывал ему на облака.
— Телеграмму в Тулон, в Париж, сейчас же! — весь красный, горячился географ.
— И приказал телеграфисту, — продолжал Лантье, — не передавать наших телеграмм.
— Вздор, я заставлю! — закричал Леруа и бросился бегом по коридору.
Лантье, не отворачиваясь, смотрел в окно. Облака подходили все ближе и ближе, и уже полгоризонта было затянуто ими. Впереди, как передовой отряд, неслись черные взлохмаченные тучи. Они клубились и непрерывно меняли свои очертания. Вдруг гуденье моторов стало тоньше и резче.
— Ага! Прибавил ходу, — сказал как бы про себя Лантье.
Рене вздрогнул и посмотрел на профессора.
— Может быть, мы убежим от облаков, — сказал толстяк, ласково глядя на Рене. — Они нас не догонят.
— Нет, — твердо сказал Лантье, — если это ураган, то он каждую секунду нагоняет нас метров на двадцать.
Рене не мог больше сдерживать себя и уже не стыдился своей слабости.
— Профессор, мосье Арно, дорогой, надо что-нибудь, что-нибудь!
И он в тоске кусал губы и закрывал глаза.
— Пошлем голубя! — вдруг пришло в голову профессору. Он не знал, как успокоить несчастного товарища.
— Да, да, голубя, скорее, профессор, — молил Рене.
— Поздно, — сказал Лантье.
— Идем, идем, дорогой, — тащил профессор беднягу Рене к каюте, где стояла корзинка с голубями.
— Садитесь, пишите.
— Не могу, не могу, ничего не могу, — стонал Рене.
Профессор быстро написал на листке из блокнота и прочел:
«Тулон, начальнику штаба авиации.
Прикажите Жамену немедленно спуститься в Геную. Ураган надвигается, угрожая кораблю.
Начальник научной экспедиции профессор Арно.
1 ч. 25 м. пополудни.
Дирижабль 126Л».
Профессор вытащил из корзинки голубя. На шее у птицы была привешена металлическая трубочка, в которую надо было засунуть скрученное письмо.
— Да держите же голубя, дорогой, — басил успокоительно толстяк. — Смотрите, какой он умный.
— Да, умный, умный, — лепетал Рене, с надеждой глядя на голубя.
Арно отворил верх окна, и Рене дрожащими руками выпустил птицу. Они видели, как голубь секунду подержался на высоте дирижабля, а потом камнем пошел вниз, сложив вверх крылья.