Удивление Шакры еще больше возросло от этой необыкновенной постоянной удовлетворенности. И тогда словно в раздражении от этого, он решил предстать перед Бодхисаттвой под видом странника.
В это время Бодхисаттва заканчивал молитву и озирался, желая увидеть гостя. При виде путника его сердце наполнилось радостью. Он подошел к нему и после добрых слов приветствия пригласил его принять пищу. Решив из молчания гостя, что его приглашение принято, он расцвел от радости, что сможет проявить щедрость. Он ласково поприветствовал путника словами, приятными для сердца и для слуха, и отдал ему всю свою пищу, добытую с таким трудом. А сам словно одной радостью насытился.
После этого он вошел в свой дом для созерцания и провел там день и ночь в умиротворении.
На следующий день Шакра снова появился перед ним во время, предназначенное для проявления гостеприимства. Затем он пришел и на третий, и на четвертый, и на пятый день. Каждый раз Бодхисаттва оказывал ему почтение, преподнося всю пищу, которую удавалось добыть. И радость его только возрастала день ото дня. Потому что у добрых стремление к даянию не ослабевает даже из-за смертных мук, ведь оно основано на сострадании.
Сердце Шакры наполнилось глубоким изумлением. И тут владыка богов понял, что Бодхисаттва уже обрел такую огромную духовную силу, что если он только захочет, то в силу своих подвигов сможет достичь владычества над богами. У Шакры зародились опасения, и он, приняв свой полный божественной красоты облик, обратился к Бодхисаттве с вопросом:
«Оставив родных и свое состояние, источник наслаждений, что ты надеешься получить, опираясь на эти тяжкие страдания – подвиги?
Ведь не по прихоти пустой мудрые отказываются от легкодоступных наслаждений жизни, и сами отправляются в леса отшельников.
Если можешь сказать, утоли же мое любопытство: какую цель ты преследуешь? Великие достоинства чего так прельщают твой ум? Может быть, ты хочешь достичь владычества над богами?»
Бодхисаттва сказал:
«Я скажу, что является целью моих стремлений. Повторные рождения без выбора своей судьбы – ужасное зло. И также старость, несчастье и различные тяжелые болезни. А мысль о неизбежной смерти способна помутить рассудок. От всех этих зол я хочу спасти мир – вот к чему я стремлюсь».
Когда Шакра понял, что Бодхисаттва стремится не к божественному великолепию, он успокоился. Его ум был умилен прекрасными словами Бодхисаттвы. Он похвалил его речь и предложил ему выбрать дар для себя:
«Отшельник Агастья, за твои прекрасные достойные слова я дам тебе все, чего бы ты ни пожелал!»
Бодхисаттва был равнодушен к счастью и наслаждениям бытия и считал неприятным обращаться с просьбами, так как он всегда чувствовал удовлетворенность. Поэтому он сказал Шакре:
«Если ты хочешь дать мне милостивый дар, то я выбираю такой: пусть огонь жадности никогда не проникнет в мое сердце! Ведь он жжет сердца даже тех, кто получил желаемое: супругу и детей, богатство и могущество, и даже больше, чем желал».
Тогда Шакра пришел в еще большее умиление от стремления Бодхисаттвы к удовлетворенности, которое он так ярко выразил своими прекрасными словами. Он снова обратился к Бодхисаттве и предложил ему выбрать еще один дар:
«Отшельник! В награду за твои прекрасные, достойные слова с высокой радостью даю тебе еще дар».
И Бодхисаттва, используя просьбу лишь как предлог, снова дал мудрые наставления о том, как трудно достижение освобождения от дурных страстей:
«Если ты мне предлагаешь желанный дар, то выбираю я ничем не худший другой дар. Пусть пламя ненависти всегда будет далеко от меня! Ведь оно как враг, овладевая созданиями, может привести к утрате всех богатств и осквернению доброй славы».
Услышав это, Шакра выразил свое изумление: «Прекрасно! О, прекрасно!», и снова обратился к нему:
«За эти дивные слова свои получи от меня еще один желанный дар!»
Тогда Бодхисаттва, чтобы выразить свою враждебность к дурным страстям, ответил, как будто принимая дар:
«О, сохрани меня от несчастья слушать глупца или говорить с ним. Не дай мне испытать тяжелый гнет совместной жизни с ним! Такой дар я у тебя прошу».
Шакра сказал:
«Без сомнения, человек, попавший в беду, особенно достоин сострадания. А глупость – корень всех несчастий, и потому сама есть страшное несчастье. Так почему ты, столь сострадательный, не хочешь даже видеть глупого – того, кто больше всех достоин сострадания?»