Выбрать главу

В брахманах («Шатапатха», «Тайттирия» и др.) отдельные из этих черт получают дальнейшее развитие, постепенно приближая Вишну к богу, известному нам по эпическим поэмам. Здесь уже прямо говорится о карлике, под видом которого Вишну перехитрил асуров и отнял у них землю (ср. SB, 1. 2.5.5; Taittiriya Brâhmana 1.6.1—5). Можно предположить, что отдельные мотивы брахман послужили источником легенд о других аватарах Вишну — вепре, рыбе, черепахе (ср. SB, 14.1.2.11; 1.8.1.1 и др.). Значительную роль играют здесь легенды о битвах Вишну с асурами. При этом «Айтарея брахмана» (1.1) противопоставляет Вишну как высшего из богов — Агни как низшему.

Подобное почитание Вишну как одного из богов в рамках политеистического культа дожило до наших дней в почитании божественной триады (удельный вес Вишну по сравнению с ведийским пантеоном здесь соответственно возрастает) — бога-творца Брахмана, Вишну и Шивы, причем между Вишну и Шивой может быть установлена известного рода дополнительность (в частности: охраняющее начало — разрушающее начало). Следует заметить, что свидетельства о такой триаде появляются уже позднее, в отдельных, как полагают, более поздних частях «Махабхараты» (ср. Mbh 3.272.47), «Хариванше» и т.д.[12]. Практически, однако, значительно большую роль в истории культа Вишну сыграло единоличное его почитание, в какой-то степени заложенное уже в ведийском принципе катенотеизма (т.е. исключительного почитания какого-либо определенного божества в данной группе текстов), хоть и проявившееся в «Ригведе» применительно к этому богу весьма слабо.

Видимо, уже с середины I тысячелетия до н.э. для развития вишнуизма характерна своеобразная контаминация Вишну с некоторыми другими божествами и героями индийской древности, которые, первоначально функционируя как самостоятельные объекты культа и подчас отождествляясь друг с другом, стали впоследствии почитаться как сам Вишну или его воплощение. Генетическое соотношение подобных контаминаций, играющих значительную, иногда решающую роль в мифологии и обрядности ряда вишнуитских сект, до сих пор не вполне выяснено, вызывая в отдельных частностях различные толкования исследователей (проблемы Вишну-Нараяны, Кришны-Нараяны, Вишну-Васудевы и т.д.)[13]. Так, важное значение имела контаминация Вишну и Нараяны (Nârâyana), отождествлявшегося также с Брахманом, а позднее — с Кришной. Нараяна выступает уже в брахманах; образ его, в частности, связывался с первичным существом — пурушей [автором известного гимна о котором (RV 10.90) он почитался] и изначальными водами; с высшим духовным существом (ср. SB, 12.3.4, традицию упанишад и т.д., не говоря уже о более поздней эпической поэзии). Ему приписывали учреждение особой системы непрерывных «пятинощных» жертвоприношений (ср. SB, 13.6.1), давшей имя одной из вишнуитских сект — панчаратринов и ряду соответствующих текстов. Как полагают, одним из ранних трактатов панчаратринов явился Nârâyaniya, в некоторых отношениях близкий к возникшей позже «Бхагавата пуране» и включенный в XII книгу «Махабхараты» (Mbh 12.341). Культ панчаратринов часто отождествляется в литературе с бхагаватизмом[14], хотя последний, по-видимому, представляет собой явление более широкое (ср. ниже). Название его связано с употребительным именем Вишну: Bhagavan (ср. Maitn upanisad 6.13) — «счастливый», «блаженный», также — «владыка», «господин», встречающееся и в качестве обращения к Индре, Шиве, Будде и т.д. и отразившееся в названиях значительнейших индуистских памятников («Бхагавадгита», «Бхагавата пурана»). Еще одно имя Вишну, важное в плане интересующих нас связей — Васудева (Vasudeva — возможно: «благодетельный бог»). По-видимому, уже в поздневедийской литературе (ок. V в. до н.э.) последний отождествляется с Вишну и Нараяной, служа своего рода связующим звеном между ними (ср. Taittirîya âranyaka 10.1.6; свидетельства Панини, Патанджали, более поздней литературы). Подобно Нараяне, он также был связан с идеей высшего духовного начала, Творца. С другой стороны, под этим именем был известен один из царей »«лунной» династии — возможно, историческая личность, ставшая впоследствии объектом специального почитания.

Здесь мы подходим к одному из наиболее значительных объектов вишнуитского культа, герою «Гитаговинды» — Кришне (Krsna), по-видимому, также уже в первых веках до н.э. сливающемуся с Васудевой (Vasudeva применительно к нему осмысляется как «сын Vasudeva»), Бхагаватом, Нараяной и самим Вишну (ср., например, Mbh 2.24.34; 3.272.71 и сл., и др., а также BG). Вместе с тем Кришна играет в вишнуизме вполне самостоятельную роль, являясь, пожалуй, наиболее популярным в Индии воплощением Вишну. Традиционная история Кришны (не говоря о сравнительно поздних версиях пуран) наиболее полно известна нам по отдельным частям «Махабхараты» и прежде всего — по специально посвященной ему и иногда присоединяемой к Mbh поэме «Хариванша» («Род Хари» — ср. 3304 и др.). Согласно этим легендам, Кришна родился в кшатрийском роду Яду, который предание возводило к легендарному прародителю Ману (Manu)» Потомком Яду в шестом колене был Vasudeva — царь так называемой «лунной» династии, правившей над племенем вришни (vrsni). У Васудевы было две жены — Деваки и Рохини. Брату Деваки, царю Матхуры демону Кансе было предсказано, что его убьет сын Деваки. Тогда Канса заключил в темницу Васудеву и Деваки и убил одного за другим шестерых родившихся у них сыновей. Седьмого — Балараму (в некоторых источниках почитающегося аватарой Вишну; ср. 1.12 и соотв. примеч.) боги сумели спасти, перенеся его из чрева Деваки в чрево Рохини, у которой он и родился. Наконец, восьмым родился Кришна — мальчик с темной кожей (krsna — «темный», «черный»). Отцу удалось бежать из Матхуры вместе с младенцем и отдать его на воспитание пастуху Нанде (ср. 1.1; 7.42) и его жене Яшоде. В этой семье и вырос Кришна вместе с Баларамой — сначала в Гокуле или Врадже, затем — во Вриндаване (ср. 1.34; 47; 2.19 и др.). Еще младенцем он лишил жизни Путанику (ср. 8.8 и соотв. примеч.) — сестру Кансы, подосланную под видом кормилицы, чтобы погубить его. Детские и юношеские годы Кришна проводит среди пастухов племени абхиров (âbhira) в играх и забавах — он ворует у пастушек масло и простоквашу, совершает вместе со сверстниками набеги на сады пастухов, похищает одежды купающихся пастушек и заставляет их выйти из воды нагими. Кришна водит хороводы с пастушками, развлекает их игрой на флейте и танцами и заставляет позабыть своих мужей (последние мотивы особенно популярны в более позднем кришнаизме) и т.д.[15]. Он одерживает верх над Индрой, заставив его признать власть Кришны над пастухами; известны также предания об успешном соперничестве Кришны с Брахманом, Варуной, Шивой и другими богами. Защищая пастухов, Кришна изгнал из Ямуны змея Калию (1.19), поднял гору Говардхану (4.23) и совершил ряд других подвигов. Он истребил множество демонов (Панчаджану, Нараку, Муру, самого Кансу и т.д.), освободил из заточения отца Кансы Уграсену и сделал его царем Матхуры. Впоследствии он выстроил себе новый укрепленный город Двараку, куда перенес жителей Матхуры. Неразлучным спутником и помощником Кришны до самой смерти был его брат Баларама. Сражаясь с демонами и враждебными царями, Кришна освободил 16 000 похищенных ими женщин, на которых женился сам. Кроме них у него было еще восемь жен; самая любимая среди них — Рукмини, почитавшаяся воплощением богини счастья и красоты, супруги Вишну Лакшми, родила ему сына Прадьюмну, которого легенды часто отождествляют с богом любви. Чтобы удовлетворить всех своих жен, Кришна принял столько же образов (сходный мотив мультипликации присутствует и в легендах о его любви к пастушкам). Кришна был другом и советником героев «Махабхараты» пандавов, приходившихся ему двоюродными братьями (мать пандавов Кунтй была сестрой его отца Васудевы), и помогал им в борьбе с их соперниками кауравами. По преданию, мать кауравов, скорбя о своих сыновьях, прокляла Кришну и предсказала скорую гибель всего рода Яду. Ее проклятие исполнилось — все соплеменники Кришны истребили друг друга в междоусобицах, а Кришна с Баларамой удалились в лес, где Баларама погиб от змеиного укуса. Кришна предавался скорби на берегу реки, когда охотник Джара принял его издали за оленя и насмерть поразил стрелой с волшебным наконечником (единственным оружием, которое могло уязвить Кришну).

вернуться

12

Hopkins, с. 218, 223—224, 231.

вернуться

13

См., например, Bhandarkar, с. 30 и сл.; Hopkins, с. 202 и сл.

вернуться

14

Ср. Bhandarkar, с. 38 и сл.

вернуться

15

Ср. о соответствующих сюжетах: Kirfel; White; Masson; Hawley; Emënéau и др.