— Живой, гад, — процедила Люба.
— Да, неплохой сейшн был у нас вчера, — не поднимая глаз, виновато признался Саныч. — Жаль, Люба, что ты не ходишь с Пастухом на наши концерты, там так весело, без палева. Народу интересного много приходит, есть с кем разделить радость творчества, в общем.
— Ага, — протянула Люба, широко зевая и потирая глаза, — там лядей и без меня хватает, обойдетесь. Вон шеф-то ваш, красавец писаный, вчера приперся домой с засосом на шее, выжрал в одно горло бутылку водяры и, похоже, моей любимой рыбкой закусил, козлина! Людоед! Уйду я от него, Саныч, надоело.
Глаза Любы вновь налились злобой, обидой и слезами, и она, закусив нижнюю губу, нервно отвернулась, будто ей срочно захотелось посмотреть, что интересного происходит на просторах моря.
— Люба, ты что, нельзя! — забеспокоился Саныч. — Нельзя так с ним, он же музыкант, творец, тонкая натура, завянет сразу без Любви.
Люба отчаянно наблюдала за волнующимся морем. Осень все решительней вступала в свои права. Желтое солнце лениво пряталось за тонкой пеленой облаков, похожей на молочную пленку, и практически не грело. Морской ветер приятно обдувал привыкшие к жаре тела и нахально пытался задрать подол Любиного халата. Берег моря, соседствующий с их частными владениями, сегодня принимал не так много людей, как обычно. Всего несколько пар скорее по инерции пришли на тихий ныне пляж, да несколько мамочек, укутавшись в легкие летние курточки, пристально наблюдали за своими детьми, которые сосредоточенно ковырялись в песке. Этим маленьким человечкам было, по сути, все равно: холодно ли, жарко ли, — их интересовала только возможность как следует извозиться в грязи до обеда.
— Ладно, будите, забирайте, — повернулась к неподвижному телу Люба, — а я дальше спать пошла. Небось к телкам в Беленджик собрались?
— Это к шефу. Он сказал — к фермеру едем.
— Значит, точно к телкам. Смотри у меня, Саныч, Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!
Люба улыбнулась недоброй улыбкой, показала Санычу свой крепенький кулачок, которым вчера столь удачно атаковала пьяного Пастуха, и медленно удалилась в сторону дома. Ее стройные загорелые ноги покрылись рябью мурашек из-за ветра, но она вряд ли чувствовала холод.
Саныч сосредоточенно начал трясти Пастуха за руку, но тот продолжал упрямо спать крепким пьяным сном, не желая вырываться из липких лап Морфея. К попыткам пробудить своего главаря присоединились Ромеро, Автогеныч и Пузцо. Все четверо склонились над Пастухом и взывали к пробуждению. Наконец Пастух лениво открыл один глаз, осмотрелся и испуганно сел, ударившись при этом лбом о светловолосую голову Пузца.
— Где я?! — хриплым похмельным голосом спросил Пастух. Он непонимающе смотрел то на товарищей, то на море, то на пустой аквариум. Наконец он прокашлялся, протер глаза и сильно стукнул себя кулаком по голове. — Что за черт?! Ну и нажрался я вчера — ничего не помню.
— Ха, ну это как обычно, — хихикнул Пузцо, поймав на себе пару неодобрительных взглядов компаньонов.
— Маэстро, нам пора в Беленджик, к телкам, — быстро проговорил Саныч, подчеркивая своим тоном нежелательность опоздания.
— Поехали! — торжественно заявил Пастух, вставая на ноги. — Поехали!
ГЛАВА 11
Как с честью выйти из трудного положения
— Иван Иванович Гуров, он же Фермер, он же Гуру, — докладывал Пастуху Саныч.
Он, Костя и Автогеныч сидели в своем ЗИМе на окраине Беленджика перед тяжелыми ржавыми воротами. По обе стороны от ворот тянулись бетонные стены с наполовину стертыми на них красными звездами.
— Полковник ГРУ в отставке, пятнадцать лет служил в Индии, разведен, интересовался йогой, вегетарианец, в последние годы занимался бизнесом в Южноморске. Год назад оформил здоровенную ссуду под фермерство, взял в аренду территорию бывшего закрытого военного санатория, закупил коров, кур, свиней, коз всяких и прочих тварей и решил устроить здесь образцовый скотный двор. Обещал мясо в город поставлять — не поставил ни грамма. А полгода назад перестал появляться за пределами своей фермы и отказался выходить на связь.
— М-да, — протянул задумчиво Пастух, — совсем, похоже, у человека чердак отъехал. Странная история, Саныч, не нравится мне все это. Хорошо, что мы Пузцо и Ромеро с тыла заслали, только что-то они долго о себе знать не дают, уже пора бы. Ну ладно, парни, похоже, наш выход.
Пастух, Автогеныч и Саныч похватали оружие и выскочили из боевого ЗИМа. От машины до ворот было несколько шагов, которые бригада быстро преодолела, не переставая оглядываться по сторонам. Оказавшись возле громадных железных створок, Пастух постучал по ним рукояткой своего пистолета и прислушался. Не услышав ни единого звука в ответ, остальные тут же повторили это действие за Пастухом и стали угрожающе кричать: