Выбрать главу

Алиса Дулина спала богатырским сном, сидя за столом и облокотившись на костлявое плечо докучливого расфуфыренного франта, растерявшего за ночь половину своей боевой раскраски. Обиженный франт спал нервным сном, периодически постанывая и дергая узким плечиком, тщетно пытаясь освободиться от народной артистки. На красивом дорогущем платье Дулиной красовалось огромное пятно красного вина, а в волосах романтично торчал кусочек клубники. Вытянутые под стол ножки примадонны нашли свой покой на широченной, ровно вздымающейся груди Пузца, образующего под столом центр живописной группы, достойной кисти Питера Брейгеля-младшего.

Пузцо храпел, одной ручищей обняв здоровенную свинью, а другой обхватив Ромеро, который намертво вцепился правой рукой в бутылку, а левой — в совершенно голую девицу, удачно соседствующую со стайкой овец. Она устроилась между животными, как младенец в подушках, то и дело что-то сладко бормотала во сне и закидывала длиннющие ноги на мягких пьяных соседей. Саныч и Автогеныч, обнявшись со своими невзрослыми полуобнаженными подружками, с чувством выполненного долга спокойно спали в просторных креслах у спальни Жанны. Кресла стояли по обе стороны от двери и смогли бы вместить в себя еще по паре пьяных весельчаков. Тяжелые двери Жанниной комнаты медленно отворились, и из нее на мгновение послышался грозный храп Пастуха. Опасливо озираясь, из спальни грациозно выскочил женский силуэт и скрылся в неизвестном направлении. А сквозняк с такой силой захлопал всеми дверями в доме, что чуткие бандиты заморгали красными глазами, высвободившись из хрупких ручонок своих соседок по креслам. Но не найдя вокруг никакой угрозы для шефа, перевернулись на другой бок и продолжили безмятежно храпеть. Сквозняк продолжил игру с дверями и окнами виллы и преуспел в своей хулиганской выходке — разбудил пьяную беленджикскую тусовку.

Первым проснулся побитый, помятый ТВ-журналист, который прикорнул на дальнем уголке стола. Страдалец поднял с рук тяжелую больную голову и с радостным удивлением узрел подслеповатыми глазами аппетитного поросенка на блюде, чудесным образом уцелевшего на разгромленном столе. Журналист опасливо оглянулся, убедился, что все спят, и, победно прошептав: «Скотобаза», взял нож и вилку и приступил к разделке поросенка. В тот же миг раздался страшный визг, обиженный поросенок спрыгнул со стола, свалив незадачливого бедолагу, и стал носиться по залу, продолжая сиренить не хуже пожарной машины. Теперь уже пробудились абсолютно все. Раздетые оделись, одетые отряхнулись и, не поднимая глаз, поспешили разойтись по своим делам.

ГЛАВА 14

Как быстро принять судьбоносное решение

Пастух, абсолютно голый и в наглой, призывающей к действию позе, лежал в спальне Дулиной. Груда разноцветных атласных подушек по всему периметру кровати создавала ощущение какой-то сказочности. Впрочем, разбросанная по комнате мужская одежда, носки, коварно висящие на люстре, и зеркало на потолке, которое хранило в себе тайну всего увиденного, сглаживали это сказочное впечатление, уводя ассоциации в совершенно противоположную сторону.

Братва склонилась над своим боссом, наблюдая, как тот шевелит во сне губами, и некоторое время молчала. Наконец пересохшее горло Саныча выдало всех присутствующих, потому что он закашлял, как старый дед, и разбудил Пастуха, который не без труда разлепил глаза.

— Босс, Люба тебя убьет, — хрипло сообщил Саныч Пастуху, на груди и шее которого сверкали боевые засосы, напоминавшие по форме и цвету едва поспевшие вишни.

Костя, обалдевший от таких первых утренних заявлений, начал озираться вокруг и, не найдя ничего интересней надписи «Спасибо, Котик!» губной помадой на зеркале, рухнул обратно в подушки.

— А где все? — просипел Константин.

— Улетели твои Дулины в свою Москву поганую. А гости разбежались по домам.

— А с кем я вчера, того этого? Ни черта не помню.

— Ну, это как обычно, — с традиционным сарказмом выдал Пузцо.

Пастух сосредоточенно старался заставить себя вспомнить, с кем провел эту бурную ночь, но никак не мог понять, кто та незнакомка, что так расточительно наследила на его теле. Перед глазами мелькали обрывки вчерашнего веселья, разговоры с Дулиной, Жаннет, пьяные животные, малолетние девицы, обвившие шеи Саныча и Автогеныча, звон бокалов, искры шампанского, дикие пляски, яркие вспышки фотоаппаратов — весь этот балаган, прекратившийся для Пастуха ударом подноса и продолжившийся сладкой ночью, лучше которой он не мог представить. Он тщетно пытался соединить все события в одну цепочку, но всякий раз спотыкался на том или ином месте, не в состоянии прекратить думать о прошедшей, к его великому сожалению, ночи. Ему казалось, что на его губах все еще тлеют огненные поцелуи незнакомки, но он никак не мог понять и сопоставить, кому же могли принадлежать эти жаркие сладкие уста, что теперь не дадут ему покоя, пока не объявятся вновь. Такие нежные, такие желанные, такие родные…