ЗИМ встал прямо напротив блестящего дома, над огромным входом в который гордо переливалась всеми цветами радуги надпись «Клип-ТВ». В машине тихо сидели Пастух, Дуська и Кащей в ожидании Жаннет, которая убежала на разведку во вражеский муравейник. Пастух, не в силах избавиться от тяжких размышлений о злополучной сладострастной ночи в Беленджике, был абсолютно подавлен и загнан в тупик отсутствием вариантов. Это была не Жаннет, с которой он провел прошлую ночь, и не ее мать. Но кто же тогда? Пастух меланхолично гладил татуировку на спинке свиньи и задумчиво таращился на приближающуюся Жаннет, которая нагло вихляла округлыми филейными частями с природной грацией львицы.
— Там ОМОН, — с места в карьер начала доклад запыхавшаяся девушка, — и муха не пролетит. А по стенам ваши с бригадой портреты висят. Ты там такой красавец, — полезла Жаннет целоваться к Пастуху, но тот поморщившись отпрянул от нее.
— Что же делать?
— У меня идея! — подмигнула интриганка и зашептала Пастуху на ухо свой идеальный коварный план порабощения «Клип-ТВ».
— Никогда! — ответил Пастух на ее шипение, сначала побледнев, а потом густо покраснев.
— Ну и сиди тут, гомофоб несчастный.
Несколько минут Пастух сидел молча, упрямо продолжая всматриваться в блестящее, похожее на айсберг, здание. Он переводил взгляд то на Дуську, мирно посапывавшую в своих свинячьих снах, то на Жаннет, которая ехидно улыбалась, сложив руки крестом на груди, то на Кащея, который сказал за всю поездку от силы два слова, и те связанные с его ужасным самочувствием.
Через пятнадцать минут надувания щек Пастух сдался. Глубоко вздохнув и выматерившись от души, он завел ЗИМ, и тот покатился по московским улицам в неизвестном направлении.
Час спустя автомобиль снова стоял в полной боевой готовности перед офисом телеканала. Из него неловко выбрались и уверенно продефилировали к главному входу три пышногрудые стройные девицы, старательно виляющие бедрами. Предводителем этой троицы выступала Жаннет, которая куда профессиональней справлялась с высоченными каблуками, чем несчастные Пастух и Кащей. Парни напряженно шагали за Жаннет, наряженные в стильные платья, плащи и черные очки. Их мощные головы аккуратно скрывались под шелковыми платками. Издали троица напоминала девушек из клипов «Depeche Mode», таких, какими их когда-то увидел Антон Корбайн.
— Вы к кому? — сердито спросил один из двух охранников, сидящих на входе, преградив барышням путь.
— Мы на кастинг, — замурлыкала Жаннет, снимая свои очки, — в «Норки нараспашку».
— Ну, проходите, — оттаяла горилла в ответ на белозубую улыбку Жаннет, — пропуска подпишите наверху.
Троица грациозно добралась до лифта, последним в него ввалился, злой как черт, Пастух. Как только лифт закрылся, охранники на входе поспешили обменяться мнениями. Первый, ухмыляясь, сказал:
— Стильные девки. А последняя злая такая, ох, мне такие нравятся!
Второй мечтательно ответил:
— А я б всех трех трахнул!
Троица ряженых вышла из лифта и короткими перебежками понеслась до самого офиса программного директора. Тут и там сновали звезды отечественной поп-сцены, их менеджеры, орущие режиссеры и краснолицые продюсеры. Некоторые узнавали Жаннет, несмотря на ее конспирацию, но она, не отвечая на приветствия, бежала по коридору. Пока не влетела со своими сателлитами в уютно обставленный кабинет.
— Привет, Игорек, — присаживаясь в мягкое кресло и посылая воздушный поцелуй, поприветствовала программного директора «Клип-ТВ» красотка Жаннет.
— О, Жаннусик! Как ты? Как мама?
Игорь, плотный мужчина в полосатой светлой рубашке, заправленной в дорогие коричневые джинсы, привстал со своего массивного кожаного кресла, чтобы обслюнявить Жаннины ручки.
— Я слышал, у нее новый менеджмент и имидж?
— Ага, Игорь, это правда, мама больше не поет попсу.
— Ну и зря! Да, девочки… — обратился Игорь к «девицам», стоявшим возле дверей в позах, выдававших всю их брутальную сущность. — Вы чего такие хмурые? Жан, чего они такие хмурые?
— Игорь, а если мама снимет очень хороший, дорогой, красивый клип на новую песню, — проигнорировала Жаннет вопросы менеджера, озабоченного настроением гостей, плохо идущих на контакт, — у него есть шансы? Хотя бы на ротацию «Ц»?
— На этот джазок, который сейчас крутят по радио? — расхохотался директор, попутно вытирая пот с раскрасневшегося лба. — Ну ты что, Жанка! Ты же знаешь нашу аудиторию. Нас подростки смотрят, а не бабушки, ностальгирующие по ушедшей давно на пенсию молодости. Джаз — мертвая музыка вымирающего поколения. Мы рок-то уже не крутим, не хотят детишки. Все за попсу, ослики молодые.