Вообще-то Ростик был городской, его родители жили в пяти минутах ходьбы от общежития. Но он был птицей вольной и, поступив в универ, решил пожить отдельно.
— У нас с тобой не настоящая студенческая жизнь, — говорил он. — Настоящая студенческая жизнь — это когда ты раз в неделю-две ездишь к родителям и привозишь мешок картошки. Деньги, которые дали, пробухиваешь в первый день, если мы не успели забрать, а потом неделю ешь эту картошку.
Я к родителям ездил раз в полгода, хотя езды три часа. Деньги и картошку не привозил. Ростик к своим захаживал раз в месяц.
Раньше общежитие «держали» татары. Студенты обкладывались ежемесячной данью, и денежные потоки там были неплохие. Платили даже жившие здесь аспиранты и некоторые безквартирные преподы.
А потом городским властям нужно было срочно уменьшить число очередников на жилье. Среди них было много ментов, и их пораспихали по студенческим общагам. В моей их жило на каждом этаже по двое-трое, некоторые с семьями. Студенты их ненавидели — о малейшем косяке они докладывали комменданту и нарушителя ожидали неприятности вплоть до выселения. За время моего пребывания человек пятьдесят, наверно, были выселены за курение в туалете и пьянство — именно по доносам ментов. Большинство из них были мелкие сошки, всякие там сержанты и прапоры, редко лейтенанты. На работе не шибко уважаемые, потому компенсировали свою никчёмность, портя жизнь студентам.
Ни мне, ни другим моим коллегам по коллективу, жившим здесь, они особо не мешали. С кем-то мы находили общий язык, на кого-то откровенно клали болт. Но массовые поборы к этому моменту уже прекратились. Будто в чёрной зоне режим сменился на красный.
Иногда мы всё же практиковали мелкий рэкет. Могли кого-нибудь развести и поставить, как говорится, на бабки. В основном суммы были небольшие, пара-тройка стипендий, редко больше. Перебарщивать было опасно — бывали случаи, когда писались заявления о вымогательстве. Тем более что вымогательства нередко сопровождались побоями. Иногда вопрос замять не удавалось — знаю людей, которых отчисляли из универа за подобное. Один даже получил судимость. Правда, условную, но всё равно — стоило ли того?
Ещё могли делать так. Нужна, допустим, сумма. Проходим вечером по комнатам вдвоём-втроём и ездим по ушам — пацаны, ситуация, срочно надо закрыть вопрос, поддержите, знаем, вы здраво по жизни двигаетесь. Вроде просьба, а отказать нельзя. Лох при этом сохраняет лицо — он как бы не жертва, пацанов выручил. При случае кто-то в своём селе мог по пьянке и козырнуться — я, дескать, с татарами общался, помогал им.
Или в день стипендии проходили и брали в долг полтишок-другой. Конечно, все понимали, что долги невозвратные. Но, опять же, всё на позитиве, лица сохранены. А бывало и не сохранены, и даже в физическом смысле — какой-нибудь бык не понимает правил игры, начинает залупаться и получает.
Пройдёшь двадцать-тридцать комнат, везде два-три жильца, с каждого по сотне — уже неплохо.
Нюанс был в том, что в общаге татарских жило пара десятков, и мы не были одной дружной компанией. И подобное практиковали несколько разных кучек. Случалось, приходишь к ботаникам, а они руками разводят — ваши уже заходили. Мы даже собирались, пытались договариваться, делить этажи, комнаты, месяцы. Получалось не всегда, иногда почти доходило до конфликтов. Чтобы их пресечь, решали — да хрен на них, чертей, что мы, ссориться из-за них будем? Даже на уровне старших поднимался вопрос, чтоб кто-то из нас был координатором, своего рода смотрящим, и вот такие ситуации тоже разруливал. Только вот мы все были из разных звеньев, у всех свои старшие, могли быть напряги.
Напряженные отношения у меня и Ростика были с тремя куликовскими, жившими этажом ниже. Одно время они стали бухать сильнее обычного, и участили поборы. Ходили пьяные, отжимали лавэ уже без деликатностей, могли избить. У кого-то магнитофон отобрали, у кого-то кроссовки. Мы пытались с ними поговорить, те давай быковать — вы охренели на своих наезжать за чушпанов.
Пришлось Ростику пожаловаться Артёму. Он довёл до Кулика, и тот приструнил своих. За это они нас недолюбливали. Не, мы, конечно, здоровались в общаге, универе, и в офисе случалось пересекаться. Но косые взгляды всё равно были. Ростика за спиной они называли стукачом.
7
Весёлые шлюшки
Поначалу офис казался каким-то сакральным местом, куда просто так не зайдёшь, только по делу. Потом он стал местом встреч не только со старшими, но и со своим непосредственным кругом. Захаживал я туда всё чаще. Мог прийти тупо скоротать время, поиграть в нарды или приставку (карты не любил), телевизор посмотреть. Правда, если в офисе были старшие, мы особо не наглели, больше ошивались в комнатах поменьше.