Приехали вчетвером, у меня со Стасом в рукавах молотки, у Пети с Сашей монтажки.
Стоим третий час за углом дома, напряжены. Курим одну за другой, пялимся по сторонам. Вдруг глядим — Колян идёт вразвалочку. Мы свистим ему — иди сюда, мол, приколимся.
Бесстрашный парень, подходит и бычить начинает. И не задумается, что четверо нас, что двое за спиной, что приехали явно не лясы точить.
Смотрю в затылок — и мерещится мне, что там мишень. Секунды вдруг резиновые стали, слух вообще пропал будто. Вижу — Стас кивает — давай, начинай. А мне страшно — молотком никогда не бил, по гвоздям только да по пальцам своим. В какое конкретно место бить, как силу рассчитать?
Стас медленно вытаскивает молоток, поднимает руку нерешительно, и по макушке тихонько — тюк. Коля резко оборачивается — и даёт стрекача. Мы — за ним. Бежим, орём вслед, краем глаза замечаю местных старух, тоже что-то орут.
Метров сто бежали, поймали на дороге, споткнулся соколик. А дорога та была федеральной трассой, движение как на Садовом, машины как пули свистят. Начинается пиздорез, молотки мелькают, кровь хлещет, пациент визжит как сволочь. В какой-то момент опять время замерло, вижу — струйка из башки фонтанчиком. На друзей смотрю — один по башке молотком лупит и по рукам, что жбан пытаются прикрыть, двое других ноги окучивают.
Не помню, как остановились, как домой возвращались. Что-то вроде шока со мной случилось.
Потом я много раз вспоминал те мгновения. Человек — существо хрупкое, одного неудачного удара хватает порой, чтоб кони двинул или калекой остался. Но, как показывает жизнь, именно всякие гниды особенно живучи.
Нет, не то страшно, что человек бы помер, а что сесть могли всерьёз и надолго.
Разведка потом донесла, что у Николая сломана челюсть, коленная чашка, два пальца, нос, а в башку пластину поставили. И ничего — бухает пуще прежнего, только не столь дерзок уже.
А окажись наши друзья сами по себе — сошла бы Николаю выходка с рук.
Казалось тогда — да что там казалось, так и было — если ты сам по себе, то ходишь как голый, беззащитен со всех сторон. Пусть ты здоров как бык — приедут и тромбонут, хоть прав ты, хоть неправ. Или тебя какой гандон, физически более сильный, отоварит, а ты утрёшься и забудешь.
Как молоды мы были.
23
Как я пленника сторожил
Эпизод, потрясший мою юную неокрепшую психику, воспоминания о котором даже сегодня вызывают мурашки по коже.
О некоторых вещах уже можно рассказывать, ибо сроки давности проходят. Да и некоторые персонажи уже опасности не представляют.
Например, помер Тихон. Не от какой-нибудь романтической бандитской пули и не доблестно с оружием в руках, а захлебнувшись блевотиной во сне.
Лет сто назад он держал в гаражном боксе чела, к которому были какие-то претензии. И однажды мне было поручено посидеть с ним ночью. Чтоб не сбежал или вены себе не перегрыз. Или если вдруг двинет кони от полученных ранее побоев, чтоб я оперативно известил.
Было велено следить в оба и не разговаривать с ним. Потому как тип хоть и подавлен и физически, и морально, но очень хитёр и изворотлив.
Примерно в десять вечера мы остались наедине.
Пустой бетонный гараж, только стул и стол, на нём — стопки газет с кроссвордами. Судя по количеству и датам — чел находился здесь уже пару недель.
На столе также лежал скотч, со следами крови. Наверно, заклеивали рот, когда били.
Гараж был в комплексе, снаружи могли услышать крики.
Он сидел в углу на какой-то фуфайке, прикованный наручниками к батарее.
Лет тридцати, весь в запекшейся крови. Рядом бутылка воды и какие-то непонятные засохшие объедки в миске, как у собак, которых сердобольные старухи подкармливают.
Это была очень долгая ночь.
Я сидел за столом и наблюдал. Иногда он поднимал глаза, и мы подолгу смотрели друг на друга. Первым глаза отводил я.
Скоротать время было нечем, даже кроссворды все были разгаданы.
Тупо сидел и думал, накручивая сам себя.
Пугала неизвестность — что происходит и чем закончится.
Возможно, его уже не оставят в живых.
Может, начнут пытать, или уже пытали. Может, мне предстоит это увидеть. В башке крутились всякие байки о паяльниках в жопах.
А вдруг потом заведут дело, и я соучастник.
Вдруг он сейчас изловчится и убьёт меня.
Или освободится от наручников, вырубит меня, сбежит, а потом всё, что должен он, повесят на меня.
От него пахло говном, то ли от побоев опорожнился, то ли просто вариков не было.