Выбрать главу

В связи с выходом нового издания «Джазовых портретов» я дополнительно включил в книгу эссе об Арте Пеппере, Фрэнке Синатре и Гиле Эвансе. Думаю, читатели останутся довольны таким бонусом.

Харуки Мураками

Сонни Роллинз

Буду краток. Не знаю, как сейчас, а одно время джаз считался чуть ли не самой стильной музыкой. На общем фоне больше всех выделялись тенор-саксофонисты. Почему именно они? Да потому что среди них были такие люди, как Сонни Роллинз и Джон Колтрейн. Конечно, и Майлз, и Арт Блэйки, и Кэннонбол тоже были очень популярны, но такой подспудной мощью звучания, как у Роллинза и Колтрейна, больше не обладал ни один другой инструмент.

Есть несколько причин, по которым меня привлекает Сонни Роллинз. Одна — это удивительная открытость при исполнении стандартных, обычных на первый взгляд вещей, делающая его неподражаемым. Незаметно войдя в лоно мелодии, Роллинз сперва не спеша раскрывает ее содержимое и лишь затем перекраивает на свой лад, как бы заводя пружину заново. Оставляя нетронутой внешнюю структуру, он прибегает к текстовым перестановкам внутри композиции. Я не перестаю восхищаться непредсказуемостью Роллинза. «Педантичному» Джону Колтрейну подобное не под силу.

Мне кажется, у Роллинза напрочь отсутствовала какая-либо стратегия. Повернувшись к микрофону с саксофоном в руках и определившись с мелодией, он экспромтом выдавал все разом. Такое по плечу только гениям. Громоздя один текст на другой, Колтрейн подходил к созданию музыки диалектично и механически, будто поднимался по лестнице. Роллинз другой. С присущей ему юнговской иррациональностью он садился в лифт на первом этаже, потом двери открывались и он сразу оказывался на 36-м. Его текстовые перестановки — под стать серьезной литературе. В умении интуитивно и смело воспроизводить художественные образы чувствуется волнение уже раз ошибшегося человека. Мне приходилось слышать «живые» выступления Роллинза в джаз-клубах Бостона. Это было нечто героическое: полчаса непрерывных импровизированных соло и ощущение того, что Роллинз в состоянии продолжать еще и еще. Это не было делом рук человеческих. Правда, содержания тех соло я сейчас уже не вспомню.

Таково свойство талантливых людей: когда все идет как по маслу, они спокойны, но только стоит раз оступиться, и они чувствуют себя не в своей тарелке. Эта проблема мучила Роллинза всю жизнь, из-за нее он несколько раз уходил со сцены.

Из всех альбомов Сонни Роллинза больше всего мне нравится «The Bridge», записанный после самого затяжного творческого кризиса. Отвесный, энергичный звук, в котором местами прослеживаются невиданные прежде сонливые нотки. Изначальный темп остался прежним. Присутствует некий намек на самоанализ. Разумеется, «Saxophone Colossus» — признанный шедевр. Пытаясь понять дальнейшие творческие шаги Роллинза, порой задумываешься о степени музыкального совершенства этой ослепительной и в то же время естественной записи. По сравнению с ней «The Bridge» удивительно бодрит. Вполне возможно, что это не самая выдающаяся вещь Роллинза, но то, что, слушая ее, как бы принимаешь в свою душу удары мягкого, тупого орудия, — бесспорный факт.

THE BRIDGE (
RCA Victor LPM-2527)

Сонни Роллинз (1929-)

Родился в Нью-Йорке. Последний столп ныне существующего современного джаза. В «золотые 50-е» гремел вместе с Майлзом Дэйвисом. В 1956-м записал «Saxophone Colossus» — монументальное джазовое произведение, заслужившее высокую оценку. Его великолепное исполнение называют «мелодикой Роллинза». Будучи перфекционистом, постоянно искал новые возможности для экспромта. Периодически уходил и возвращался на сцену, создал себе неповторимый имидж.

Хорэс Силвер

Когда-то давным-давно, еще в школе, я скопил денег и приобрел альбом «Song For My Father». Гуляя с подружкой, я зашел в музыкальный магазин «Нихон гакки», что находится в Кобэ в районе Мотомати, и купил эту пластинку. Новехонький, увесистый импортный винил в фирменной обложке, на которой был напечатан штатовский адрес «Блю Ноут Рекордз»: 41, 61th Street, New York.

Моя девушка особенно джазом не интересовалась и сказала что-то вроде: «Какая симпатичная обложка». На дворе стояла осень. Небо было голубое, а облака висели недосягаемо высоко. Я помню все до мельчайших деталей. Уже то, что я купил эту пластинку, было тогда для меня целым событием.