Джанго Рейнхардт
Есть у меня один любимый фильм — «Французский поцелуй»[15]. Кевин Клайн снялся в нем в роли чудака-француза, разговаривающего по-английски со странным французским акцентом. После продолжительных ухаживаний он заводит роман с типичной американкой, которую играет Мег Райан. Хэппи-энд, по экрану бегут финальные титры, на фоне которых Кевин Клайн, по-французски гнусавя, напевает «La Mer». Лежа в постели, наверное — после занятий любовью.
— Ой, «Beyond the Sea»! Она что, переведена на французский? — удивляется Мег Райан.
— Послушай, это же французская песня, — возражает Кевин Клайн.
— Неправда. Это песня Бобби Дарина. Я точно знаю, — не сдается Мег Райан.
Фильм я смотрел в американском кинотеатре. Меня настолько увлек этот необычный диалог, что я досмотрел все титры до конца. Зрители к тому времени уже разошлись. Тогда-то мне вдруг захотелось послушать «La Mer» в исполнении Джанго Рейнхардта.
Разумеется, Кевин Клайн был прав. «La Mer» — изначально французская песня, написанная Шарлем Трене в 1938 году. В середине 50-х Бобби Дарин исполнил ее в Штатах под названием «Beyond the Sea», и она мгновенно стала хитом. В начале 90-х ее удачно перепел Джордж Бенсон. Потрясающе красивая вещь, послужившая хорошей основой для многих композиций. И все же раз услышав «La Mer» в исполнении Джанго Рейнхардта и Стефана Граппелли, вы едва ли сможете слушать ее в чьем-либо другом исполнении. Настолько очаровательно и впечатляюще они играют. Мне кажется, все выступления Рейнхардта и Граппелли заслуживают высокой оценки, какое ни возьми, но почему-то именно «La Mer», которую я впервые услышал в студенческие времена, наиболее четко отложилась в памяти.
«Djangology» — это не студийный альбом. В 1949 году в Риме по инициативе одного местного фаната Рейнхардт и Граппелли устроили совместный джем-сейшн в ночном клубе. Так появился на свет альбом «Djangology». Конечно, качество звука далеко от идеального, но и ужасным его тоже не назовешь. Посторонние звуки наполняют извне комнату атмосферой тогдашней Европы. Близость внешнего мира не портит впечатления. Наоборот, кажется, что такое звучание лучше всего подходит для подобного рода музыки.
К энергетике, которой обладает только «живая» музыка, добавляется ощущение свободы и радости: «Я живу и могу сочинять музыку». У Рейнхардта есть немало других стоящих записей, однако слушая его и Граппелли на «Djangology», я всякий раз восхищаюсь единством и прочностью их союза.
Джанго Рейнхардт (1910–1953)
Родился в Бельгии. Рос и воспитывался среди цыган. С детства умел играть на скрипке и гитаре. Со временем обосновался в пригороде Парижа. В 1928-м, когда к нему только начала приходить известность, пострадал при пожаре, лишившись двух пальцев левой руки. Несмотря на увечье, разработал собственную методику игры на гитаре. В 1946-м побывал в Штатах по приглашению Дюка Эллингтона. Замечательный европейский музыкант, испытавший влияние Америки. Известен также как талантливый композитор.
Оскар Питерсон
Оскар Питерсон производит впечатление человека бодрого и энергичного. Почти все его многочисленные альбомы заслуживают высокой оценки, а неудачных записей я как-то даже не припомню. Не сказал бы, что с большим рвением собирал его записи, тем не менее, перебрав однажды имеющиеся у меня пластинки Питерсона, я насчитал больше пятидесяти. И это несмотря на то, что в 80-е годы, когда Питерсон перешел под лейбл «Пабло», я практически перестал его покупать.
Когда я только начал увлекаться джазом, в джазовых кафе частенько можно было услышать такие популярные хиты Питерсона, как «The Trio», «Night Train» и «West Side Story». Это были зрелые записи первой половины 60-х, каждая из которых хороша по-своему. Слушая их сейчас, я в который раз убеждаюсь: в них есть стремление исцелить и успокоить душу без какого-либо намека на снисходительное морализаторство. Тогда я чаще всего слушал концертный альбом «Something Warm», который, так же, как и «The Trio», был записан в «Лондон-Хаусе». Можно сказать, я знал его досконально. Это был замечательный альбом, на котором во всем, что ни возьми, будь то искрящиеся, стремительные пассажи, оглушающая волна массивного звука или сентиментальные баллады, ощущалась атмосфера величия в сочетании с полным набором чисто питерсоновских «штучек».
15