– Жизнь на земле – всего лишь миг: промежуточное звено в непонятной нам цепи существования человека, задумчиво говорил богатырь.
– Здесь мы делаем одно, а в другом мире – другое. Здесь мы имеем тело, а в другом мире оно не нужно. Там все по-иному устроено. Здесь нам нужна одежда, пища, разные вещи. А там, где нет тела, ничего этого не нужно. Ну, на что ты наденешь халат, если нет ни кожи, ни костей, ни мускулов? Там с нами остаются лишь наши знания, добрые дела и наши грехи.
Глава пятая. Злоключения
Весной Худу-сечен и Чиркудай попрощавшись с монахами, вновь тайком пошли через государство уйгуров в родные степи. Но им не повезло. На базаре случайно столкнулись со старшим сыном Назара и тот заорал во все горло, призывая караул. На них тут же налетели стражники, вцепились мертвой хваткой в ненавистных аратов, и с хрустом завернули руки за спину. Чиркудай попробовал отбиваться, но его стукнули чем-то твердым по голове, и он потерял сознание. В себя пришел в темноте, в яме. Худу-сечен сидел рядом на земле и гладил его. Заметив, что Чиркудай очнулся, он с сожалением сказал:
– Не надо было тебе сопротивляться. Ты еще ребенок, а они здоровые как яки. Бошу немного неправильно тебя учил: он тебе поддавался и ты подумал, что стал сильным, – Худу скорбно помолчал, и сообщил: – Назар обвиняет нас в краже, хотя сам украл нашу лошадь. Нам присудили полгода сидеть в этой яме, и обязали выплатить им три серебряных слитка, которых у нас нет. Главное, непонятно за что!.. – старик помог Чиркудаю сесть и продолжил: – Здесь плохо. Сверху бросают рис, куски черствого хлеба, и опускают кувшин с водой один раз в день. Я знаю их порядки.
Чиркудай пощупал шишку на голове и поинтересовался:
– Ты уже попадался…
– Был, – подтвердил Худу. – Не в этой, в другой. Хотя они все одинаковые, – старик повздыхал и стал укладываться спать. Высоко наверху, в отверстии, сияли яркие звезды. Чиркудай лег рядом, прижавшись спиной к спине Худу, так они частенько спали в степи и, повернув голову набок, бездумно уставился на кусочек звездного неба. Он отключал свое сознание от действительности и старался не замечать холода и едкой вони, пропитавшей яму за долгие годы.
Все было так, как предсказал Худу: им бросали не только огрызки хлеба и рис – сверху летела всякая гадость. Некоторые охранники со смехом мочились, стараясь попасть в них.
Старик сильно переживал. И как Чиркудай понял, не за себя, а за него, что не уберег от такой беды. Чтобы отвлечься, Худу стал рассказывать пареньку былины и сказки. Так прошло несколько дней. Но это скоро утомило рассказчика. Чиркудай видел, что старик слабеет на глазах и сдает, поэтому пытался найти у себя в душе жалость к нему. Но у него ничего не получалось: он не мог растормошить свою чувства ни к сказителю, ни к себе. Внутри, там, где было сердце, у него все онемело, смерзлось.
Через десять дней старику стало плохо. Он хватался за грудь, скрипел зубами и надрывно стонал. Чиркудай не знал, как ему помочь. Но Худу, пережив очередной приступ, сам его успокаивал, говорил, что с ним такое уже бывало, только Чиркудай не замечал. Говорил – и это пройдет. Действительно, через два дня старику стало лучше.
Чиркудай так привык к вони, что перестал ее замечать. А Худу, после приступов, стал больше молчать. Мрачно сидел, прислонившись спиной к влажной глиняной стене, и о чем-то напряженно думал. Чиркудай, же с самого начала старался совсем не двигаться, часами рассматривая одну точку, пытаясь медитировать, как учил Бошу. Он ни о чем не вспоминал, выгоняя из головы все мысли.
Старик заволновался, испугавшись, что паренек может потерять разум и поэтому, косясь на него, говорил:
– Хорошо быть молодым: вся жизнь впереди. И ничего тебя не тревожит. Но я надеюсь, что смогу дожить до освобождения. А тебе даже надеется не нужно, следует чуть-чуть подождать, и все. Только не знаю, что они еще с нами сделают, если мы не уплатим штраф, – он повздыхал и добавил: – Неплательщиков уйгуры бьют палками, и хорошо, если по спине, а если по пяткам?.. Будет очень больно и можно умереть.
Но Чиркудай молчал, завернувшись внутрь себя, как юртовая собака морозной зимней ночью на снегу.
Прошло еще десять дней. Худу рисовал палочки в конце каждого прожитого дня на плотной глине, отполированной спинами десятков узников. Но однажды ночью Чиркудай услышал, будто его кто-то зовет. Худу тоже встрепенулся и прислушался. Нет, им не показалось, наверху кто-то был.
– Сочигель! – догадался старик и тихо спросил: – Как ты сюда попала?
– Я дала охраннику медную монету, и он разрешил ненадолго подойти. Я принесла вам еду и короткие стрелки, которые Назар выкинул на помойку.
– Это дротики, – начал объяснять Чиркудай, но его остановил Худу:
– Подожди. Сочигель, ты поможешь нам выбраться отсюда?
– Я не знаю, как, – сокрушенно сказала девочка.
Чиркудай прищурился и разглядел ее голову на фоне звезд.
– Прижмитесь к стене, я брошу сверток.
Они расступились, и к их ногам шмякнулся кулек.
– Сочигель, – продолжил Худу: – Ты походи к нам каждый день. Пусть охрана привыкнет. А потом, через несколько дней, принеси крепкую палку и веревку. Привяжи веревку к палке. Но до этого найди водку и отдай стражнику, – и неожиданно Худу перебил сам себя: – А у тебя деньги есть?
– Немного есть, – тихо отозвалась Сочигель.
Худу тяжело вздохнул и продолжил:
– Когда он напьется, выберешь момент, положи палку поперек ямы, а нам опустишь веревку. Поняла?
– Да, – ответила девочка, – я постараюсь. А сейчас ухожу. Стражник идет меня прогонять.
– Мы тебя ждем, Сочигель, – негромко крикнул ей вслед старик.
И они стали ждать. Худу заметно повеселел.
Сочигель приходила к ним каждую ночь и однажды сказала, что отдала стражнику водку и принесла веревку.
– Сегодня вас сторожит пьяница. Я его знаю. Он живет рядом с нами, – она положила палку поперек ямы и бросила канат вниз, продолжая говорить: – Он сразу же выпил. А сейчас лежит на своей подстилке и храпит.
Первым полез Чиркудай, нащупав руками сплетенную из конских волос веревку. Ловко перебирая ногами по стене, он легко выбрался из ямы. Сказалась жесткая тренировка у монахов. С Худу было труднее. Сказитель несколько раз срывался, пока ребята не стали тащить веревку наверх. Старик только перебирал ногами по стене. Отдышались и крадучись пошли за девочкой. Но неожиданно Худу остановился и тихо сказал: