— Полагаешь, этого достаточно?
— Полагаешь, что нет? Под Эндором ты думал иначе.
— Теперь за моей спиной триллион жителей Корусканта, за которых я в ответе.
— Ты повзрослел, сын.
— Жизнь заставила.
— На Корусканте остался всего триллион?
— Несколько больше. Но буквально в первый день после Эндора по планета пошел слух о том, что «Звезда смерти» захвачена повстанцами, и Лея Органа летит в Имериал-Сити мстить за Альдераан. Так что все, кто мог улететь, улетели. Этот слух — твоих рук дело?
— Нет. Но я знаю, чьих. И это помогло тогда избежать кровавой борьбы за контроль над столицей.
— Тогда, да. А сейчас?… Это государственный переворот? — угрюмо уточнил Скуайуокер-младший.
— Я бы не стал называть происходящее столь пафосно. Просто, завтра созовешь ваш… террариум единомышленников. Придут, надо полагать, не все. Те, кто послабонервнее, или нахапали много, сбегут, да и ситх с ними. Назначишь меня на освободившееся место. А с теми, кто останется, будем работать.
— Я не смогу тебя назначить. По временной конституции высшие имперские чиновники не могут занимать посты в новой республике.
— У всех сепаратистов так плохо со знанием политической структуры Империи, или ты в меня — дурачок? Что я сенатор какой, прости Господи, или не ровен час — губернатор? Я — лорд ситхов, повелитель тьмы, ученик Дарта Сидиуса. И то, что мой учитель — еще и император по совместительству, является чистой случайностью. Я — ситх, просто ситх. Надеюсь, ваша конституция не предполагает ограничения прав граждан по религиозному принципу?
— Но…
— Не хочешь разводить семейственность в правительстве, представь советником, консультантом, личным телохранителем, просто папой. Кем угодно, лишь бы это позволяло быть рядом.
— Но ты должен дать слово, что завтра не попытаешься убить моих товарищей. Я уже достаточно слышу Силу, чтобы почувствовать ложь.
— Убить? Очень хотелось бы. Но… Других-то нет. Будем работать с теми, кто есть. Кстати, сынок, на Корусканте точно не производят ионное топливо втихаря? А то тут мне один барыга полный бак залил.
— Я даже знаю, отец, откуда он его слил.
Люк наконец-то сумел улыбнуться.
В шлеме Вейдера раздался щелчок и голос:
— Псих Аникею, к вам гость. В смысле — гостья.
— Аникей Психу. Принято. Впускайте.
Дарт Вейдер едва успел повернуться к дверям, как в зал ворвалась Лея Соло.
— Палач! Убийца! Сволочь!
Мелким предметам лорд позволял беспрепятственно ударяться о броню. Те, что покрупнее, падали к ногам, не долетая. Старинная ваза и правительственная печать осторожно вернулись на прежние места. Впрочем, печать пыталась влететь в наглые, черные окуляры шлема еще дважды.
— Лея, успокойся пожалуйста. Это — не нападение. Это… Это наш отец.
— Нет! Неправда! Мой отец — Бейл Органа! А мама… она разделила судьбу Альдераана…
Новая порция едва ли принятой в королевском дворце Альдеры брани, и антикварная ваза разбилась-таки о шлем Вейдера.
— Твоя мать — сенатор от Набу Падме Амидала Наберрие умерла, когда вы едва родились.
— Ты?
Лея не спрашивала. Она обвиняла, заранее зная имя виновника гибели той, кого принцесса ни разу в жизни не видела, но уже готова если и не любить, то сострадать жертве ненавистного ситха.
— Скорее всего, да, — не стал отрицать Дарт Вейдер.
— Скорее всего? — торжествующе выкрикнула обвинительница.
Но ее не получающая подпитки ярость уже начала угасать. Тяжелые предметы под рукой кончились. Да и тема матери близнецов Скайуокеров волновала больше многих иных.
— Сам я ее мертвой не видел. Но повелитель Сидиус сказал, что я не сдержал себя в порыве гнева, — почувствовал этот интерес Скайуокер -старший.
— Император сказал…. Дядя Оуэн с Оби Ваном тоже много чего про тебя рассказывали. Каждый свое, но оба врали.
Насмешливым тоном Люк маскировал виноватую растерянность. В отличие от сестры, он с детства знал, что сирота. Мальчишеское воображение рисовало обязательно героический образ отца. А вот о матери знал, что она умерла родами, и только. Сейчас от этого незнания становилось стыдно.
— Расскажи о… о ней, — справился с сумбуром мыслей в голове Люк.
Притихшая сестра не возражала. Только Вейдер молчал. Во вдруг обрушившейся на комнату тишине слышно лишь его тяжелое дыхание. Словно испугавшись этого звука, лорд резким движением стянул с головы шлем. Вытер пот с раскрасневшегося лица.
Лея испуганно ойкнула. Люк отметил заметное улучшение в состоянии отца со времени их предыдущей встречи. С его губ едва не сорвался шквал вопросов: и про чудесное исцеление, и про неведомых, но могущественных союзников отца, и много еще про что. Но он сдержался. Услышать о матери сейчас важнее.