– Боже милостивый! – буркнул он. – Не говорите мне, что все они ваши, я этому не поверю. Вы слишком молоденькая и хорошенькая.
Губы Изабель шевельнулись, но она ничего не сказала, лишь почувствовала себя ужасно глупо. При виде мужчины она почти лишилась дара речи и едва стояла на ногах. Интуитивно понимая, что он представляет угрозу самому ее существу, девушка боролась с настойчивым желанием бежать. Это было просто нелепо. Изабель буквально онемела от удивления. Ей никогда не приходилось видеть такого мужчину.
Огромным усилием воли девушка заставила себя сосредоточиться на его словах. Хотя ни одна женщина не может быть недовольна тем, что ее назвали молоденькой и хорошенькой, не следовало говорить подобные вещи при мальчиках. Дисциплина и порядок превыше всего.
– Мое имя – Изабель Давенпорт, – как можно спокойнее сказала она. – Эти мальчики – сироты. Я сопровождаю их в новые дома.
– Ну и что вы делаете здесь? Это место не похоже на сиротский приют. Оно не похоже и на ранчо, однако это ранчо.
Изабель обнаружила, что ей трудно собраться с мыслями. Она никогда не сталкивалась с такой грубой, необузданной силой.
– Я надеялась, вы позволите остаться здесь на ночь. Когда мы не нашли никого в доме, то…
– Вы всегда останавливаетесь там, где нравится? – не дожидаясь ответа, он обошел группу, рассматривая каждого мальчика, как армейский капитан, инспектирующий свой отряд.
Восьмилетний Вилл Хаскинс придвинулся поближе к Мэтту, своему брату, но остальные не пошевелились. Шляпа мужчины лишала Изабель возможности прочесть что-нибудь в его глазах, но по выражению нижней части лица могла заключить – ему не нравилось то, что он видел.
– Какого черта вам нужно в этой компании? – он обернулся к Изабель. – Хорошо, что у вашего мужа ружье. У этого парня такой вид, словно он способен вырезать и съесть ваше сердце.
Мужчина разглядывал Хоука. Тот ответил ему таким же взглядом, черные глаза были холодны и спокойны, тонкое коричневое тело балансировало на босых ступнях.
– Я не замужем, – произнесла Изабель, как она надеялась, своим самым надменным тоном. – Мистер Уильямс – наш охранник. Мальчики должны попасть к фермерам, живущим на расстоянии меньше чем в день пути отсюда.
Поведение мужчины мгновенно изменилось. Он надвинулся на Изабель, лицо выражало угрозу.
– Предупреждаю сразу, – прорычал он, тыча в нее пальцем. – Я пристрелю первого, кто тронет моих коров.
Мужчина казался достаточно разгневанным, и Изабель испугалась. Она не могла вообразить, почему кому-то захочется трогать его коров – лонгхорны были большими, грязными животными с отвратительным нравом. Она скорее дотронется до аллигатора.
– Мы просто хотели остановиться на ночь и уйти утром, – девушка говорила спокойно, надеясь смягчить его гнев. – Конечно, мы оставим это место таким же, каким нашли его.
– Я надеялся, что вы оставите его чуть в лучшем состоянии.
Она не могла понять этого человека. Казалось, он одинаково готов и выгнать их, и посмеяться над ними. Ни то, ни другое отношение не казалось привлекательным.
Спускающиеся на воротник волосы мужчины все еще раздражали ее, рождая не известное ранее чувство где-то глубоко внутри, но понемногу Изабель приходила в себя.
– В ответ на ваше гостеприимство мы приглашаем вас поужинать с нами. Наша пища незатейлива, но – добро пожаловать.
Мужчина мгновенно утратил всю свою воинственность.
– Мадам, все будет затейливым в сравнении с тем, что готовлю я.
Если своей приветливостью она рассчитывала показать, как он груб, то напрасно тратила время. Мужчина взял пустую тарелку, положил себе еды из котелка и сел, быстро запихивая в рот большие порции бобов и жареного бекона.
– У вас есть кофе? – умудрился спросить он с полным ртом.
Изабель хотела объяснить, что она думает о людях, которые сами себе накладывают из котелка, садятся, когда женщина стоит, разговаривают с полным ртом, но сомневалась, что он поймет, о чем речь.
– Я не привыкла подавать кофе человеку, имени которого не знаю, – Изабель была раздражена его полным неумением вести себя и считаться с ней.
– Полезная привычка, которой стоит следовать. В итоге это убережет вас от многих неприятностей.
– Благодарю, но ваше одобрение не обязательно. А теперь, если вы соблаговолите назвать свое имя, я представлю вас мальчикам.
– Мне нет нужды представляться кучке мерзавцев, которых вряд ли увижу еще раз. Но, если вам станет легче, назову свое имя. Вам, должно быть, уже сообщили его, когда объясняли, как сюда добраться.
– Да, сообщили, но джентльмен всегда называет себя.
Он перестал жевать и окинул девушку негодующим взглядом.
– Один из этих разговор-за-чашкой-чая-и-вышивки-кружева? Интересно, какого черта вам здесь нужно? Для такой воспитанности здесь, должно быть, ад. Ну ладно, хоть вам это и совершенно ни к чему, меня зовут Джейк Максвелл. Мне принадлежит «Броукен Секл», вернее, то, что оставили проклятые хапуги-фермеры. Вы можете остаться на ночь, но рано утром должны убраться. Я не намерен дать повод этим ворам и ублюдкам еще раз ступить на мою землю.
Фонтанирующий проклятиями гнев пугал Изабель. Джейк поставил тарелку и встал.
– Думаю, мне лучше самому налить кофе. Вы, похоже, немного медлительны.
Изабель вздрогнула, смущенная.
– Простите. Я забыла.
Она не понимала, почему чувствует себя обязанной налить ему кофе и подать. Насколько девушка могла судить, Максвелл просто создан для того, чтобы быть ковбоем. Нрав у него в точности как у дикого быка.
– Осторожно, горячий, – она протянула кофе.
– Надеюсь. Это все, что о нем можно сказать. Джейк смотрел на кофе так, словно ждал, что из чашки выползет тарантул.
– Разве не принято попробовать кофе, прежде чем пренебрежительно отзываться о его вкусе?
– Не в том случае, когда он такой жидкий.
Изабель отметила, что это не помешало Максвеллу выпить кофе и протянуть чашку за новой порцией.
– Жажда, – все, что он счел нужным сказать. Она могла бы поклясться, что видит насмешку в его глазах.
– Будет лучше, если вы будете класть побольше кофе, – сказал Джейк, допив вторую чашку. – И не выбрасывайте гущу, пока не используете ее три-четыре раза.
– Я никогда не использую гущу даже второй раз! Тетя, скорее всего, вообще обошлась бы без кофе, чем сделала бы что-нибудь столь ужасное.
– В новой гуще нет никакой крепости. Максвелл поставил чашку на землю рядом с тарелкой.
– Ну, теперь, когда я знаю, что вы не удерете с моими бесценными сокровищами, я поехал.
– Вы ночуете не здесь?
– Я живу в лагере. Вы можете спать в хижине. Кровать невелика, но это лучше, чем земля.
– Благодарю, я буду спать в фургоне.
– Вы уверены? Стыдно, что кровать будет пустовать.
– Уверена.
Снова Изабель остро осознала его мускулистые предплечья, заросли волос на груди, ощущение едва сдерживаемой силы. Было не по себе от одной мысли о том, чтобы спать в кровати Джейка Максвелла. Одно дело разбить лагерь на его ранчо, и совсем другое – позволить своему телу коснуться тех же простыней, которых касалось его тело.
– Тогда пусть кто-нибудь из ребят спит в ней. Они могут разыграть кровать в карты.
– Не одобряю игру.
– Я тоже, но ведь жизнь – игра, разве нет? Если посмотреть на нее с такой точки зрения, то бросить карты за одну ночь в кровати покажется не таким уж страшным грехом.
Изабель не нашлась, что ответить. Джейк сел на лошадь и ускакал, не добавив больше ни слова.
Он едва успел скрыться в темноте, как Пит сказал:
– У меня есть карты, – его глаза взволнованно блестели. – Бросим по одной.
Остальные мальчики согласились.