Целых полчаса мы звали его истошными голосами, — из наших сложенных рупором ладоней вырывались сдавленные крики: «Бо-о-ди-и-и! Бо-о-ди-и-и!» Стало темнеть, я вглядывался в сереющую даль, и до меня доносился лишь голос отца, который к этому моменту превратился в хриплое карканье. Мы почти потеряли надежду, как вдруг в сгущающейся тьме я заметил маленький коричневый комочек на противоположном холме. Я побежал туда и поймал пса в тот момент, когда он вгрызался зубами в разлагающийся труп кролика.
Лучшим другом Боди была собака Рози, Полли, сука лабрадора с мягким характером, которая, как и ее искрометный приятель, много фотографировалась вместе с Альфом. По отношению к Полли Боди вел себя как истинный джентльмен, всегда уступая ей право первой схватить печенье, которое отец носил в карманах во время прогулок с собаками. Глядя на Боди, терпеливо стоявшего рядом с Полли, трудно было поверить, что это тот самый хулиган, который кидается на каждого кобеля, попадающегося ему на пути.
С возрастом энергии у Боди значительно поубавилось, он стал лентяем и отказывался ходить на прогулки. Однако Альф не позволил ему полностью деградировать. Он на руках уносил Боди подальше от дома, не оставляя псу другого выхода, кроме как возвращаться домой на своих четырех лапах.
Несмотря на эти антисоциальные черты характера, Боди был очаровательным псом, и его усатая физиономия повсюду сопровождала Альфа. Боди часами терпеливо сидел рядом с ним — под стулом, когда он писал в кабинете, или у его ног, когда он смотрел телевизор. Хотя Альф часто называл своего маленького друга «сумасбродом», он его очень любил.
Боди, переживший своего хозяина на восемнадцать месяцев, был верным товарищем Джоан после смерти Альфа. В 1996 году у него развилась почечная недостаточность, и мне пришлось взять на себя печальную обязанность усыпить его. В тот момент я невольно вспомнил самого первого пса отца, Дона, который тоже умер от почечной недостаточности за пятьдесят три года до смерти Боди. Первая и последняя собаки Альфреда Уайта — два по-своему разных характера, оба временами трудные, но каждый из псов был замечательным и верным товарищем.
В 1990 году Альф сказал в телевизионной передаче: «Ветеринары иногда ведут себя со своими собаками так же глупо, как многие наши клиенты, которые трясутся над своими любимцами!» Это заявление, безусловно, относится и к самому Альфреду Уайту. Он много времени посвящал своим собакам. Всякий раз, когда Альф и Джоан планировали какие-то поездки или отпуск, главным вопросом было благополучие собак. Только в самых крайних случаях он пристраивал их в питомники. В Великобритании Альф с Джоан останавливались только в тех гостиницах, где принимали постояльцев с собаками. Где бы они ни появлялись, их неизменно сопровождали один-два лохматых товарища.
За долгие годы работы в практике Альф не раз слышал: «Вы уж подлечите этого пса, мистер Уайт. Для моей хозяйки он гораздо важнее, чем я!» Альф сам любил собак и видел зерно истины в этих словах. Джеймс Хэрриот трогательно пишет об удивительной связи между людьми и их питомцами. Реальный человек, Альфред Уайт, мог бы сам оказаться на страницах своих книг.
В середине 1980-х в практике Синклера и Уайта происходили огромные перемены, и работа с мелкими животными приобретала все большее значение. К этому времени Альфу, которому было под семьдесят, стало трудно — что вполне естественно, — гнаться за современными технологиями, и он оставлял более сложные случаи свои молодым коллегам. Однако он по-прежнему проявлял живой интерес и наблюдал за операциями, которые сам делать не собирался. Альф понимал, что не успевает за стремительным развитием своей профессии, но, тем не менее, у него еще оставались свои поклонники среди клиентов практики. Многие, как и раньше, высоко ценили его внимательное и заботливое отношение к каждому случаю, — это качество популярного ветеринара неподвластно времени.
Кое-что еще в практике было неподвластно времени — Дональд Синклер. Теперь, когда финансовое благополучие Альфа не зависело от ветеринарной практики, он более спокойно смотрел на чудачества своего партнера.
Однажды днем в клинике царило непривычное затишье, и Дональд заявил ему:
— Альфред, я не понимаю, зачем мы платим всем этим помощникам. Сейчас уже нет такой тяжелой работы, как раньше. Я мог бы в одиночку управлять этой клиникой.