– На мне лежит бремя помощи тем, кто занял мое место. Они не должны допустить тех же ошибок, что и я, – произнес Дамблдор, глядя на Мерлина. Тут же он перевел взгляд на Гарри. – Это я понял за считанные дни до своей смерти. Слишком поздно, чтобы что-то изменить, хотя я и так не мог изменить почти ничего.
– Так что же нам делать с Петрой Моргенштерн? – грустно кивнул Гарри.
Мерлин пожал плечами, возвращаясь к своему столу.
– Она виновна в хранении краденого имущества и похищении Лили Поттер. Я бы хотел задать этот вопрос именно тебе как главе Аврората и отцу девочки, Гарри Поттер.
Гарри довольно долго размышлял над этим. Его лицо было серьезным. Наконец, он взглянул на Джеймса и произнес:
– Я не буду выдвигать ей обвинение. Ты согласен со мной, Джеймс?
Джеймс кивнул:
– Она не знала, что делает, пап. Когда я сумел доказать ей, что она была обманута, она быстро вернула все на круги своя. Она не хотела никому вредить.
– Я надеюсь, вы осознаете, что делаете, мои друзья, – тихо произнес Мерлин. – Мисс Моргенштерн – милая молодая девушка, но она несет в себе некоторые сложности.
– Но она не всемирное зло, – категорически заявил Джеймс.
– Не больше чем ты, Джеймс, или твой отец, или, наконец, я. Хоть я и совершил великое зло, но сделал это во имя любви. Мы все способны на зло, все зависит от нашего выбора, от наших мыслей. Чем больше в нас потенциал для совершения хороших поступков, тем больше наш потенциал и для злых. У мисс Моргенштерн был, мягко говоря, большой, даже слишком большой потенциал. Вопрос был только в том, что она выберет и как будет использовать его.
– Но в итоге она сделала правильный выбор, – сказал Гарри. – У меня большой опыт в этом, и те, кто хотя бы однажды поступил верно, в итоге привыкают к правильному выбору. Кусочек души Волдеморта, заточенный в девушке – точка опоры для зла, всегда остающаяся с ней. Но она доказала, что этого кусочка недостаточно для управления ей.
– Зато его достаточно, чтобы расщепить ее, – ответил Мерлин. – Она никогда не сможет покорить эту маленькую частичку себе, ведь та принадлежит Волдеморту. Он всегда будет оставаться с ней, отравляя душу лестью и соблазнительной ложью. Кроме того, его сила – это и ее сила тоже. Она показала, что способна ей воспользоваться – хотя и в благих целях, например, для исцеления ноги Альбуса – но кто знает, как долго она сможет ее контролировать? Сейчас, когда она покинет эти стены, ей придется вернуться к тяжелой жизни без малейшей частицы любви. Она решила не возвращать свих родителей ради Лили и Джеймса. Между тем, она наблюдала за тем, как вы вернулись домой к любящим родителям, а она о такой жизни сможет только мечтать. Не думаю, что у нее не будет холодных, бессонных и одиноких ночей, когда она будет безнадежно тосковать по своим умершим родителям и представлять, что бы случилось, если бы в ту роковую ночь в Тайной комнате она сделала бы другой выбор.
Джеймс взмахнул головой, отметая услышанное:
– Она никогда не будет думать об этом! Петра хорошая.
– Она хочет быть хорошей, – согласился Мерлин. – В этом можно быть уверенным, Джеймс. Будем надеяться, что этого будет достаточно.
Гарри подошел к Джеймсу и положил руку на плечо своего сына:
– Скорпиус решил помочь нам найти своего деда Люциуса. В нем оказалось больше энтузиазма, чем я ожидал, и поэтому я немного удивлен. Впрочем, дед лгал своему внуку и ловко манипулировал им, из-за чего мальчик стал ценным союзником для нас, коим все еще и является, – сказал он, обращаясь к Мерлину. – Что же насчет Табиты Корсики? Она вернула карту. Помимо того, что она оглушила Ральфа, технически она ничего страшного не сделала, хотя нельзя сказать, что не старалась. Но все равно у меня нет никаких оснований для обвинения.
– Оставьте ее мне, – ответил Мерлин, опять усаживаясь за свой стол. – Она не так далеко зашла, так что мы сможем ей помочь. Я знал кое-кого, похожего на нее.
– Вы шутите! – произнес Джеймс, вставая и направляясь к двери кабинета вслед за своим отцом. – Вы считаете, что Петра в итоге станет новым Темным Лордом, но в то же время думаете, что Корсика способна исправиться на основании знакомого вам "кого-то вроде нее"?
Мерлин серьезно посмотрел на Джеймса.
– Пожалуй, я неточно выразился, – произнес волшебник рокочущим голосом. – Я хотел сказать, что я сам был кем-то вроде нее.
Джеймс уставился на директора, в изумлении нахмурив брови, но Гарри взял Джеймса за руку и решительно направился к выходу:
– Идем, сынок, – сказал он с легкой улыбкой. – У директора много дел. Я видел твое выступление через омнинокль. Ты прирожденный актер. Кстати, у меня возник вопрос, правда ли ты ничего не делал с теми сломанными часами в гостиной?