Табита наконец приняла руку Зейна, слегка пожала, а затем выпустила её.
- Я рада нашему официальному знакомству. Мистер Поттер, или я могу назвать тебя Джеймсом? - спросила она, поворачиваясь к нему. Ее голос походил на серебряные колоколчики, бархатистый, ниже, чем голос Джеймса, и более красивый. Он понял, что она задала ему вопрос, затем встряхнулся и ответил.
- Да. Конечно. Джеймс.
- И я была бы рада, если ты будешь звать меня Табитой, - сказала она, улыбаясь, как будто этот жест дружеских отношений очень ей понравился. - Я просто хотела бы сказать, от имени Факультета Слизерин, что мы рады, что ты среди нас, и мы искренне надеемся, что любые оставшиеся, - она поглядела вверх, - предубеждения останутся в прошлом, и буду погребены в нём навек.
Она повернулась налево и направо, обхватывая двоих Слизеринцев рядом с нею.
- Все мы испытываем только высочайшее уважение и, да, почтение к тебе и твоему отцу. Можем ли мы, я надеюсь, ожидать дружбы со всеми вами?
Мальчик справа от Табиты продолжал улыбаться Джеймсу. Девочка с левой стороны от неё изучала пятно на столе где-то между ними, ее лицо ничего не выражало.
- К-Конечно. Друзья. Конечно, - Джеймс запнулся. Тишина остальной части зала казалась огромной. Она проглотила его голос, сделала его тоненьким, как у ребёнка.
Улыбка Табиты стала еще теплее. Её зеленые глаза мерцали.
- Я рада, что ты согласен. А теперь мы оставим тебя, чтобы закончить твой, э-э, завтрак. Том? Филия?
Троица развернулась на месте и спустилась вниз по проходу.
- На что ты только что подписался? - спросил Ральф, когда они встали и последовали за слизеринцами на безопасном расстоянии.
- Я думаю, что у Джеймса теперь есть либо великолепный друг, или знойный враг, - сказал Зейн, наблюдая за махом и драпировкой одежды Табиты, пока она не повернула за угол. - Я не могу сказать наверняка.
Джеймс тщательно обдумывал. Все конечно сильно изменилось со времен папы и мамы. Он просто не мог вполне фактически сказать, были ли они действительно лучше.
Троица провела остаток утра за изучением территории школы. Они побывали на стадионе для квиддича, который для Зейна и Джеймса значительно отличался при свете дня от того, каким они его увидели в темноте. Зейн раскрыл рот от удивления, когда увидел группу старшеклассников, играющих импровизированный матч по Квиддичу трое-натрое. Игроки летали в построении и по-отдельности, едва не задевая друг друга, комментируя игру и выкрикивая ругательства.
- Свирепо! - счастливо провозгласил Зейн, когда один из игроков нанёс удар бладжером в голову оппонента, заставив того вращаться вокруг своей метлы. - А я был на матче по регби.
Они прошли мимо коттеджа Хагрида, который выглядел пустым и темным, без дыма над трубой, с плотно закрытыми дверьми. Вскоре после этого, они наткнулись на Теда Люпина и Ноя Мецкера, которые привел их к краю Запретного леса. Гигантские, старинные ивы преобладали на краю поляны. Тед протянул руку, останавливая Ральфа, когда тот двинулся к одной из них.
- Слишком близко, приятель, - предостерёг он. - Будь осторожен.
Тед ослабил горловину большой сумки для белья, которую он тянул за собой. Из неё он вытащил объект, по форме напоминающий четвероногое животное с крыльями и клювом. Предмет был весь покрыт разноцветными клочками бумаги, цвета изменялись и кружились от лёгкого ветерка.
- Нет! Это пиньята! - воскликнул Зейн. - Она в форме...этого...не подсказывайте мне! Сфинксораптора!
- Это гиппогриф, - смеясь поправил его Джеймс.
- Мне его вариант больше понравился, - сказал Ральф.
- И мне! - добавил Ной.
- Тишина! - сказал Тед, поднимая руку. Он взял пиньяту в другую руку, взвесил ее, а затем швырнул так сильно, как только мог, в завесу ветвей ивы. Она исчезла в густой листве, и одно мгновение, ничего не происходило. Потом среди нитевидных ветвей раздался шорох. Ветви принялись извиваться, как будто что-то большое двигалась под ними. Внезапно дерево взорвалось шквалом порывистых движений. Его ветви бешено взметались, лупили, стонали и скрипели. Шум от дерева напоминал локализованную бурю. Через несколько секунд все заметили пиньяту среди ветвей. Дерево приняло ее дюжиной извивающихся, злобных кнутов, а затем все ветви сразу потянулись к ней, словно бы пиньята была сброшена в блендер. Клочки разноцветной бумаги и волшебных конфет взорвались, когда сработало баллистическое заклинание внутри пиньяты. Конфетти и сладости засыпали дерево и прилегающую поляну. Дерево забилось в очевидном раздражении от внезапного красочного беспорядка в своих ветвях, а затем, казалось, сдалось и приняло свою первоначальную форму.
Тед и Ноа расхохотались.
- Узрите смерть Сфинксораптора! - провозгласил Ной. Джеймс был наслышан о Гремучей Иве, но его всё равно впечатлила злоба дерева и небрежная беспечность остальных гриффиндорцев относительно всего этого. Зейн и Ральф просто таращились, разинув рты. Не глядя, Ральф вытащил Всевкусный Боб из своих волос и сунул в рот. Он жевал задумчиво, с минуту, а затем взглянул на Джеймса. - На вкус как тако! Круто!
Попозже Джеймс отделился от группы и пошел вверх по лестнице на площадку за пределами гостиной Гриффиндора.
- Пароль, - пропела Полная Дама, когда он приблизился ко входу.
- Генисолярис, - ответил он, надеясь, что пароль не успел измениться.
- Принято, - ответила картина, открывая вход.
В общей комнате было пусто, камин погас. Джеймс поднялся в спальню и направился к своей постели. Он проникся теплым чувством "домашности" этой комнаты, даже не взирая на её дремотную полуденную пустоту. Кровати были аккуратно заправлены. Нобби, огромный коричневый амбарный филин, спал в своей клетке, спрятав голову под крыло. Джеймс плюхнулся на кровать, взял связку пергамента и перо, и начал писать, соблюдая осторожность, чтобы не пролить чернила на одеяла.
Дорогие мама и папа,
Добрался вчера без проблем. Уже подружился с клёвыми ребятами.
Ральфа распределили в Слизерин, вот уж чего бы я никогда не подумал. Зейн в Когтевране,
и он, похоже так же безумен, как дядя Джордж. Они оба маглы, так что я многое узнаю,
хотя занятия ещё не начались. С их помощью, Магловедение будет даваться легко.
Тед показал нам Гремучую Иву, но мы не подходили слишком близко, мам.
Здесь появились новые учителя. Вчера я видел Невилла, но не успел передать ему ваш привет.
О, сегодня прибывает делегация американских волшебников.
Должно быть интересно, потому что Зейн сам из Америки. Долгая история. Подробности опишу попозже.
Ваш сын,
Джеймс
P.S. Я в Гриффиндоре!
Джеймс гордо улыбнулся, складывая и запечатывая письмо. Он придумывал наилучший способ объявить о своем факультете маме и папе (и всем остальным, так как они все желают услышать об этом от его родителей), и решил, что просто сообщить об этом будет лучше всего. Все остальное показалось бы либо слишком обыденным или излишне пафосным.
- Эй, Нобби, - прошептал Джеймс. Птица приподняла голову, открывая один огромный оранжевый глаз. - Есть работа для тебя - доставить сообщение. Как насчет слетать домой, а?