Лицо МакГонагалл было спокойным, но непроницаемым, пока Джеймс не закончил. Он повесил голову, но секунду спустя почувствовал отцовскую ладонь на своем плече, теплую и тяжелую. Он вздохнул.
Мерлин окинул взглядом собравшихся на и позади скамей, затем он глубоко вздохнул.
— Вижу план Астрамаддукса включал много намерений, хороших и плохих. Однако, я предполагаю, что после свидетельства этого мальчика больше нет сомнений в моей личности. Позвольте мне повторить, тем не менее, что я, по-видимому, стал предметом весьма мерзкой кампании, оболгавшей меня и опорочившей мою репутацию. Похоже, сейчас распространено мнение, что я был когда-то раздражительной и подлой личностью, человеком эгоистичных союзов и бесконечного лукавства.
Это не более правдиво, чем длинный скучный перечень приукрашенных качеств в истории про этого злодея Волан-де Морта, которого вы описали мне. Я не большее зло, чем шторм. Я убиваю лишь тогда, когда нет надежды на раскаяние или плен. Я собирал дань только с тех, кто заслужил эту плату и даже тогда треть моих сборов шла бедным и церкви. Я не ужас, к которому обращаются презренные существа, которых вы беспричинно зовете «злом», чье единственное злодеяние это несправедливо запаленные факелы, которые я наблюдал в свое время.
— Я не сомневаюсь, что вы верите в это, — заявила МакГонагалл, — но уверена, вы в курсе того, что легенды о самом могущественном в мире волшебнике с темным сердцем появились еще до того, как вы покинули свое время, когда вы еще ходили по земле. Многие жили в страхе перед вами.
— Только те, чьи злоба или невежество прощали им эту ошибку, — проворчал Мерлин. — И даже в этом случае я бы скорее подошел к ним с розгой, чем с мечом.
— Может быть и так, Мерлин, но вы и сами знаете, что вы пробовали себя в искусствах, которые, хоть и были технически дозволены в ваше время, не особо дозволены сейчас. Вы подвергались магическим воздействиям, которые отделили вас от всего человечества, силам, к которым, на самом деле, большинство людей не могут прикоснуться и остаться в здравом уме. Вы изменились под этим воздействием. Возможно, это даже извратило вас. Даже вы, должно быть, сомневаетесь в ваших собственных суждениях в этом времени. Сомнительная мораль Мерлина Амброзиуса была хорошо известна, как и его легкое отношение к жизни не-волшебников. Подозрение, что вы можете быть на стороне тех, кто хочет уничтожить и поработить мир маглов, было обосновано. Я не могу говорить за ваше время, но в нашем все, кто хочет пойти войной на мир маглов — это наше заклятые враги. Ваша лояльность должна быть доказана, прежде, чем мы позволим вам остаться в этих залах.
— Ты смеешь оспаривать мое великодушие? — спросил Мерлин, и голос его был ровным и спокойным. — И говорить, я не могу просто стереть всех вас с земли одним взмахом руки, если захочу?
— Я смею и то и другое не без оснований, — твердо сказала МакГонагалл. — Ваши мотивы были сомнительны в ваше время, на этом сходятся даже лучшие историки. Вы прибыли в это время. И вид вашей мощи может быть грозным, но даже в ваше время источник, из которого вы черпали ваши силы, уже иссякал, поскольку земля уже была окультурена. Не притворяйтесь, что это не было важнейшей причиной путешествия во времени. Вы надеялись вернуться во время, когда источник в земле восстановится, когда ваша сила снова станет безграничной и полной. Но это не то время. Источник еще больше истощился, чем тогда. Ваша сила, возможно, по-прежнему велика, и вы все еще можете победить всех в этой комнате, но это не значит, что вас не остановят. Осторожнее выбирайте союзников в этом времени, Мерлин.
Лицо Мерлина оставалось неподвижным как камень, когда он взглянул на Директрису.
— Я действительно вернулся в темное время, если Пендрагон считает, что лишь угроза гибели может поколебать намерения благородного волшебника. Но я вижу, что вы честны в ваших речах, даже если вы имеете в виду определенные методы. Я никогда не клялся в верности кому-либо, чье сердце было бы направлено против не-магов. Я работал, чтобы сохранить баланс между магическим миром и миром маглов, чтобы ни одна из чаш не перевешивала другую, хотя никто и не догадывался о моих истинных мотивах. Я служил всем, но всегда с этой целью в сердце. Справедливость — это миф, распространенный в разрозненном роде человеческом, но равноправие в битве может быть сохранено, даже если это лишь слабый призрак истинной справедливости.
— Вы хорошо говорите, Мерлин, — сказала Директриса, — но вы не обозначили четко ваши намерения. Вы здесь, чтобы сотрудничать с нами или чтобы уничтожить нас?
Впервые на лице Мерлина отразились эмоции. Он закрыл глаза и сжал губы. Его борода лоснилась от чего-то, что Джеймс посчитал чем-то вроде масла. Изредка запах этого, дикий и пряный, доносился ветром через вершину башни.
— Астрамаддукс заслужил судьбу, которую я предназначил ему, и, пожалуй, даже во сто крат хуже за то, что вернул меня в это время, — он снова открыл глаза и оглядел собравшихся. — Я подхожу к замку, самому солидному строению, какое я когда-либо видел, заполненному сверкающими глазами застывшего солнечного света, но не нахожу ни охраны, ни передового отряда, ни даже слуги, чтобы он наполнил мне ванну или поприветствовал согласно правилам.
Вы встретили меня без признания моего статуса, с непокрытой головой, в одежде шута и кучей мальчишек и тем не менее ваши столы ломятся от явств, лежащих на посуде круглой и гладкой, как планеты. Сама Пендрагон не почтительна и не преклоняется, но одевается как и ее слуги в бесформенные мешки-палатки. А затем, ко всему прочему, моя честь и лояльность подвергаются сомнению, в то время как я сам только воздерживаюсь от требования положенной дани из уважения к нынешнему времени. Воистину, моя миссия превратилась в пыль. Этот век еще не готов для меня.
— Возможно Астрамаддук и был себялюбив — согласилась МакГонагл, слегка наклонившись вперед — но то что вы вернулись именно в это время не может быть ошибкой, Мерлин. Он думал, что вы возглавите восстание против мира маглов, но если ваши утверждения верны, то вас могло привести сюда само провидение, вы сможете помочь нам предотвратить трагедию. Даже сейчас, силы хаоса поставлены в основе событий, которые в конце могут быть решающими. Прямо сейчас, человек находится среди нас, магл.
Он проник сюда, как нарушитель, преодолев наши сильнейшие заграждения с помощью некоего не магического приспособления называемое «технология». У него есть доступ к орудию называемому «пресса», с помощью которого он может раскрыть тайны магического мира всему человечеству. Только благодаря сохранности секрета, на протяжении прошедшего тысячелетия сохранялся баланс сил. Если этот человек и его тайные сообщники преуспеют, они будут злоупотреблять воссоединением магического мира и мира маглов. Они будут плодить заговоры, стремиться к власти и в конечном итоге развяжут войну. Вы, более, чем кто либо, знаете что бывает в таких случаях. Вы должны помочь нам. Те, кто устраивает этот хаос, ждут вас. Заставьте их пожать то, что они хотели посеять в мире, Мерлин. Помогите нам.
Мерлин сидел совершенно неподвижно почти минуту, его борода блестела на солнце. Животные немного беспокоились, поводили носами, ерошили перья. Наконец, Мерлин встал, и это выглядело так, словно гора встала со своего основания. Он двигался медленно, с массивной грацией, пока полностью не поднялся, его посох стоял рядом с ним, его голубые глаза обратились к директрисе.
— Вы правы, мадам, — сказал Мерлин, его голос был ровным и не вызывающим сомнений. — Таково было мое эгоистичное желание: покинуть мой век, только ради того, чтобы найти время, где моя сила восстановится в полной мере. Самонадеянность была моим злом, и это уничтожило меня. Вернувшись сейчас, я нашел свою силу еще более ущербной, чем прежде. Я прошу прощения как человек чести, но я не могу и не хочу браться за дело, которое вы мне описали. Это больше не мой мир. Возможно, вы одержите победу и без меня. Возможно, нет. Я не вижу иного будущего в этом времени, помимо того, что солнце взойдет завтра и будет путешествовать по небесам так же, как это было тысячу лет, пока меня не было. Будет ли оно освещать войну или мир, правду или ложь, не знаю, знаю лишь, что оно будет освещать мир, который мне незнаком, и который не знает меня. А теперь я покину вас, мадам. Желаю всем вам удачи.