Мерлин окинул взглядом собравшихся, затем медленно вздохнул:
— Вижу, план Астрамаддукса нарушил намерения многих, хороших и плохих. Однако, я предполагаю, что после свидетельства этого мальчика больше нет сомнений в моей личности. Позвольте мне повторить, тем не менее, что я, по-видимому, стал предметом весьма мерзкой кампании, оболгавшей меня и опорочившей мою репутацию. Похоже, сейчас бытует мнение, что в свое время я был своенравной и бесчестной личностью, человеком сомнительных связей и бесконечного лукавства. Это не более правдиво, чем перечень добродетелей, приписанных этому злодею Волан-де Морту, которого вы описали мне. От меня не больше зла, чем от сильного ветра. Я убивал лишь тогда, когда не было надежды на раскаяние или исправление. Я собирал дань только с тех, кто заслужил эту плату, и даже тогда треть моих сборов шла бедным и церкви. Я не ужас, к которому обращаются презренные существа, которого вы беспричинно зовете «злом», чье зло – всего лишь жалкая свечка на фоне факелов беззакония, которые я наблюдал в свое время.
— Я не сомневаюсь, что вы верите в это, — заявила МакГонагалл, — но уверена, вы в курсе того, что легенды о самом могущественном в мире волшебнике с темным сердцем появились еще до того, как вы покинули свое время, когда вы еще ходили по земле. Многие жили в страхе перед вами.
— Только те, чьи злоба или невежество привели их к этой ошибке, — проворчал Мерлин. — И даже в этом случае я бы скорее подошел к ним с розгой, чем с мечом.
— Может быть и так, Мерлин, но вы и сами знаете, что вы пробовали себя в искусствах, которые, хоть и были технически дозволены в ваше время, не особо дозволены сейчас. Вы подвергли себя магическим силам, которые отделили вас от всего человечества, силам, к которым, на самом деле, большинство людей не могут прикоснуться и остаться при этом в здравом уме. Вы изменились под воздействием этих сил. Возможно, они даже извратили вас. Даже вы, должно быть, сомневались в ваших собственных суждениях в те времена. Сомнительная мораль Мерлина Амброзиуса была хорошо известна, как и его высокомерное отношение к жизни неволшебников. Вас вполне обоснованно подозревали в том, что вы можете встать на сторону тех, кто желал уничтожить и поработить мир маглов. Я не могу говорить за ваше время, но в нашем — все, кто хочет войны с миром маглов — это наши заклятые враги. Ваша лояльность должна быть доказана, прежде, чем мы позволим вам покинуть этот замок.
— Вы смеете оспаривать мое великодушие? — спросил Мерлин, и голос его был ровным и спокойным. — И предполагать, что я не сумею просто стереть всех вас с земли одним взмахом руки, если захочу?
— Я смею и то, и другое не без оснований, — твердо сказала МакГонагалл. — Ваши мотивы были сомнительны в ваше время, на этом сходятся даже лучшие историки. Вы остаетесь таким и в наше время. А что касается вашей силы, хотя она и кажется грозной, но еще в ваше время источник, из которого вы черпали свои силы, начал иссякать, поскольку земля была укрощена. Не притворяйтесь, что это не было важнейшей причиной для вас уйти из того времени. Вы надеялись вернуться во времена, когда источник земли восстановится, когда ваша сила снова станет безграничной и полной. Но это не то время. Источник еще больше истощился. Ваша сила, возможно, по-прежнему велика, и вы все еще можете победить всех в этой комнате, но это не значит, что вас нельзя остановить иными средствами. В наше время следует осторожнее выбирать союзников, Мерлин.
Лицо Мерлина оставалось неподвижным как камень, когда он взглянул на директрису.
— Я действительно вернулся в темные времена, если пендрагон считает, что простая угроза смерти может поколебать намерения благородного волшебника. Но я вижу, что вы честны в ваших речах, даже если ваши методы такими не являются. Я никогда не клялся в верности кому-либо, чье сердце было направлено против неволшебников. Я действовал, чтобы сохранить баланс между магическим миром и миром маглов, чтобы ни одна из чаш не перевешивала другую, хотя никто и не догадывался о моих истинных мотивах. Я служил всем, но всегда с этой целью в душе. Справедливость — это миф, распространенный среди павшего человечества, но равноправие в битве может быть сохранено, даже если это лишь слабый призрак истинной справедливости.
— Вы хорошо говорите, Мерлин, — сказала директриса, — но вы не обозначили четко ваши намерения. Вы здесь, чтобы сотрудничать с нами или чтобы уничтожить нас?