— Думаешь, ты знаешь, кто это?
— Табита Корсика, — решительно произнес Джеймс. — Я решил, что это может быть она после разговора со Снейпом, и я по-прежнему так думаю. Да, ее метла не посох Мерлина, но в ней есть что-то пугающее. Как и в Табите в целом.
Седрик встал и прошел сквозь стул, видимо, не заметив его.
— Я чувствую что-то, Джеймс. Должен признаться тебе. Такое ощущение, словно Тот-Кого-Нельзя-Называть все еще здесь. Витает в залах Хогвартса. Это как запах, как что-то протухшее и медленно сочащееся и… в некотором смысле кровавое. Возможно, я более чувствителен к этому, чем другие призраки. В конце концов, он был виновен в моей смерти.
— Да, — сказал тихо Джеймс. — Я не забыл.
— Но, Джеймс, редко все так очевидно, как хотелось бы. В реальном мире, во всяком случае, в наши дни, а не во времена Мерлина, у зла много масок. Это сбивает с толку. Приходится быть очень осторожным. Иногда даже хорошие люди могут выглядеть плохими. Многие из нас, и твой отец не исключение, совершали эту ошибку, например, в отношении профессора Снейпа.
— То же сделал и я, — признал Джеймс. — С профессором Джексоном.
Седрик кивнул.
— Но я готов поклясться, что Табита участвовала в заговоре Мерлина. Какова по-твоему настоящая история ее метлы и ее самой?
Некоторое время Седрик внимательно смотрел на Джеймса.
— А тебе не приходило в голову, что метла может быть именно тем, что она и говорила?
— Чем? — усмехнулся Джеймс — «Магловским артефактом»? Это же просто хитрость, которую она придумала, разве нет?
Седрик пожал плечами, но это больше походило на такое пожатие плечами, когда кто-то знает больше, чем собирается говорить.
— Самые ужасные в мире люди не всегда те, кто склонны ко злу, Джеймс. Иногда самые ужасные люди — те, кто ошибочно принимают собственную ложь за правду.
Джеймс моргнул.
— Ты хочешь сказать… Табита Корсика верит во всю ту чушь, которую она говорила на дебатах? О том, что Волан-де-Морт на деле был неплохим парнем? Что Министерство и правящий класс волшебного сообщества уничтожили его потому, что не могли позволить ему изменить существующий порядок вещей? Она же не может в это верить, правда?
Седрик посмотрел на Джеймса и вздохнул.
— Честно говоря, я не знаю. Но я знаю, что многие люди верят в это. И она кажется довольно искренней. В ее метлу, может, и встроен некий жуткий амулет, но это ничто по сравнению с темной магией, которую некоторые могут творить, когда их сердца достаточно извращены, чтобы исказить ложь в то, что они считают правдой.
Когда Джеймс тихо вернулся обратно в свою постель, мысли неслись в его голове. Он никогда раньше не предполагал, что Табита Корсика может верить в вещи, которые говорит. Он считал, что она поддерживает пропаганду Прогрессивного Элемента, потому что полностью одобряет и поддерживает их основные темные цели. На мгновение он почувствовал смутную жалость к ней. Ужасно думать, что кто-то вроде нее может верить, что она в нравственном отношении на правильной стороне, а он, Джеймс Поттер, и его отец — злые. Это было почти немыслимо, но не совсем. Снаружи луна была полной и яркой. Джеймс уснул, ощущая ее свет на своем лице, бледный и холодный, его брови по-прежнему были слегка нахмурены.
На следующий день Джеймс, Зейн и Ральф приехали на Хогвартс-Экспрессе обратно на платформу девять и три четверти. Родители Зейна были там, вместе с его младшей сестренкой, Грир, которая смотрела на огромный красный поезд с откровенным благоговением. Рядом с ними Джеймс заметил своих родителей, с ними были Альбус и Лили. Он улыбнулся и помахал им рукой. Казалось, и недели не прошло с тех пор, как он смотрел на них из поезда, отъезжающего от станции, везущего его в неопределенность первого года обучения в Хогвартсе.
Теперь он снова дома. Хогвартс, конечно, замечательный, подумал Джеймс, но он был рад вернуться после всего. В следующем году вместе с ним отправится Альбус в свою первую поездку в школу. Он будет бесконечно дразнить Альбуса по поводу того, на каком факультете тот окажется. В сущности, это будет его планом на лето. Но он не волновался об этом. Даже если Альбус не попадет в Гриффиндор, это не страшно. Джеймс знал, что если Альбус на самом деле попадет на другой факультет, какая-то часть его, Джеймса, даже будет немного ему завидовать. Но только чуть-чуть.