– Как мошенницей? – бормочет она, ощущая комок в горле.
– Аферисткой, – пояснил Колин.
Джейн, потирая уши, пытается сопоставить услышанное с событиями прошлой ночи. Мачеха пропала, а Филипп отправляется в загадочное путешествие. Панзавекки исчезли. И скульптура тоже куда-то делась. Выходит, мошенник – один из членов семьи?
– Как спалось? – внезапно спрашивает Джейн у Фиби, рассчитывая на то, что та поведает ей что-нибудь о ночных похождениях с пистолетом.
– Плохо.
На лице Фиби заметно беспокойство. Она уязвима, а макияж – просто камуфляж, чтобы казаться яркой и бодрствующей. На самом деле по Фиби видно, как она устала.
– Я тоже плохо спала, – вмешивается Люси Сент-Джордж, выглядывая из-за своей книги. – Этот Дом меня разбудил. Я постоянно слышу, как он стонет и вздыхает, как будто ему одиноко здесь, на этом острове, вдали от своих собратьев.
Да, думает Джейн. У кого-то еще осталось воображение.
– Моя Люси всегда была поэтом, – замечает Колин.
– Твоя Люси? – Джейн удивлена. – Я думала, что твоя – Киран.
– О, у меня всех по одной, – улыбается он. – Киран – моя девушка, а Люси – кузина.
– Ого! Значит, ты тоже Сент-Джордж?
– Увы. – Колин разводит руками. – Я из бедного ирландского рода Маков.
– О, Колин, – взмолилась Люси Сент-Джордж, – Пожалуйста, только не начинай свои истории о картофельном голоде[7].
– И почему же я не должен о нем говорить?
– Потому что это низко, – заявляет Люси. – Ты учился в самых дорогих школах и университетах.
– Мое образование оплачивал отец Люси, дядя Бакли, – с ухмылкой объясняет Колин специально для Джейн. – Он учил меня быть полезным.
– Ой, перестань! – Люси закатывает глаза.
– Понятно, – говорит Джейн. – И как, вы полезны?
– Очень, – отвечает Колин. – Особенно для дяди Бакли. Он превосходный торговец произведениями искусства. Я нахожу товары на продажу и богатых людей, готовых их приобрести. В целом, мы с Рави коллеги.
Джейн интересно, сколько нужно учиться, чтобы заниматься такой работой, если на это способен каждый, кто хоть немного соображает.
– Думаю, мне тоже понадобится работа, связанная с искусством, – осторожно замечает она. – Когда-нибудь.
– Серьезно? – Колин искренне удивлен. – Ты интересуешься искусством или дизайном?
– Вроде того.
– Ты художник?
– Вроде того, – повторяет Джейн.
– Ты могла бы сосредоточиться на каком-то практическом направлении, например в архитектуре, – советует Колин. – Ты когда-нибудь посещала уроки рисования? Надеюсь, ты думаешь о том, как выделиться среди остальных. Ты уже планировала что-то? У тебя есть какие-то уникальные увлечения или навыки? Что у тебя за конек?
Джейн ошарашена этим потоком вопросов и не решается рассказывать про свои зонтики.
– Я не настолько талантлива. – Девушка немного кривит душой.
– Очень жаль. – Он переворачивает газетную страницу и меняет тему: – Никаких новостей о Панзавекки.
– В Интернете тоже ничего, – подтверждает Люси. – Интересно, через мои связи можно что-нибудь узнать?
– Связи?
– Люси – частный художественный следователь, – отвечает Колин.
– Это как?
– Она частный детектив. – Колин улыбается. – Коллекционеры прибегают к ее услугам, чтобы найти свои украденные произведения искусства, когда полиция бессильна. Она очень хорошо справляется, представь себе. Слыхала про недавний скандал с Рубенсом?
– О, Колин. – Люси абсолютно спокойна. – Думаешь, я хочу слушать за завтраком рассказы о собственных неудачах? Да и Джейн вряд ли это интересно.
– Почему же? Очень интересно. – Джейн думает о пропавшей скульптуре Бранкузи и о том, может ли что-то прояснить новая информация.
Люси с усталой снисходительностью глядит на Колина и возвращается к своей книге. Говорить о Рубенсе ей явно не хочется.
– В фильмах, – Колин оборачивается к Джейн, – всегда есть богатый коллекционер, который хочет украсть «Мону Лизу» или что-то в этом роде. Так ведь?
– Или картину Моне, – кивнула Джейн, – или Ван Гога, или «Давида» Микеланджело. Может, они даже крадут ради развлечения.
– Именно, – соглашается тот. – Однако в реальной жизни умный, профессиональный вор обычно крадет менее известные работы не таких именитых мастеров. Желательно, чтобы о таком мастере никто не слышал и не знал, сколько в действительности стоит его картина: сорок тысяч долларов или сорок миллионов. Что-то, не имеющее хорошо задокументированного прошлого, чтобы эту вещь можно было снова вернуть на рынок, не вызвав подозрений, и снова продать тому, кто никогда не догадается, что покупает краденое.
7