- Хорошо. Я завтра распоряжусь, чтобы заложили лошадей и отвезли тебя в имение. Ты довольна?
- Не сердись! - слабо попросила она и положила руку ему на плечо.
- Я сержусь, я чертовски злюсь. Но ты же не будешь слушать меня?
- Нет. Уже нет, - покачала она головой.
- Хорошо. Давай, попрощаемся как следует.
- Что ты имеешь ввиду? - покраснела Джейн.
- То, что ты подумала, - улыбнулся он, и широким жестом указал на кровать.
- Но я же болею! - попыталась она сопротивляться.
- Ничего, я все сделаю сам.
- Нет!
Ее обожгли воспоминания - что и какие вещи он «делает сам» и она смущенно отвела глаза.
- Ложись!
- Ты невозможен!
- Нужно отметить завершение нашего договора усердным завершением договора. Видишь, я тоже умею шутить.
- Твои шутки заканчиваются всегда одинаково, - проворчала она, но улеглась на спину и уставилась в потолок.
- Расслабься. Я не буду заставлять тебя силой. Сначала просто поцелуемся.
На это она согласилась, но уже через пару минут поняла, что ее как всегда обманули. Легкие и ласковые поцелуи незаметно превратились в страстные и требовательные, и вскоре она стонала под обжигающими губами, которыми блуждали по ее телу, бережно обходя недавние раны. Ее тело истосковалось по любовнику и с готовностью воспринимало ласки, поцелуи и объятья, несмотря на боль и ноющие раны. В этот раз Глейд не стал ложиться сверху, а просто повернул на бок, и обняв за спину, мягко но уверенно вошел в нее, дождался ее приглушенного стона и снова задвигал бедрами, не сильно но ритмично, давая ей вспомнить и привыкнуть к движениям, успеть насладиться ими и получить хоть какое-то удовольствия, несмотря на боль.
Когда ее дыхание стало прерывистым, а стоны громкими, он позволил себе излиться, крепко прижимаясь к ней и целуя в волосы.
- Тебе не было больно?
- Нет. Мне было хорошо.
Недосказанные слова повисли в воздухе, и оба мучились, не в силах произнести вслух то, что хотелось сказать.
В поместье Джейн выздоравливала быстро, а дружеское и ровное отношение Чарльза этому только способствовало. Она много читала, гуляла все больше, пробовала рисовать и играть на фортепиано, словом, возвращалась к своей прошлой жизни. Оба они не сговариваясь, обходили молчанием все то, что случилось в Мидлбарйте, а имя герцога и вовсе было под запретом.
Физически Джейн чувствовала себя на удивление хорошо, но в душе испытывала такую усталость и сомнения, что хотелось плакать, и только присутствие пасынка сдерживало ее. Но иногда по ночам, зная, что ее никто не слышит, тихонько рыдала в подушку. Она уже сомневалась во всем - правильно ли она поступила, уехав от герцога, надо ли было снова жить с Чарльзом и внушать ему ложные надежды? Способна ли она собрать по осколкам свое израненное сердце, которое, в отличие от тела, никак не хотело заживать?
Ровно через месяц после отъезда она сидела у окна и наблюдала за первым снегом, выпавшим на лужайку перед домом. Все вокруг казалось серым, и даже снег был пасмурного, темно-белого цвета. Позади были работа, любимый муж и страстный и изнуряющий роман. Впереди не было ничего, кроме пустоты, и такую же пустоту она ощущала в том месте, где должно было быть сердце.
По дороге в дом прискакал и спешился всадник, с ног до головы закутанный в плащ, и Джейн лишь на секунду позволила себе представить, что это мог быть герцог.
Однако через пять минут раздались твердые уверенные шаги, и в дверь вошел и остановился... Глейд Джонатан Уорд герцог Голладжер Каменный.
Они долго смотрели друг на друга, она с жадным любопытством, он - молча, не выдавая своих чувств.
- Что ты здесь делаешь? - пролепетала Джейн, совершенно не готовая к такому визиту.
- Ш-ш-ш! - приложил он палец к губам, быстро пересек комнату и встал перед ней на колени.
Она округлила глаза и непонимающе уставилась на него, а он просто и легко обнял ее за талию и прижался к груди.
Джейн беспомощно опустила руки вниз, не веря в то, что можно протянуть и коснуться пальцами его длинной шевелюры.
- Как ты себя чувствуешь?
- Ты знаешь, на удивление хорошо, выздоровление пошло удвоенными темпами, как только я уехала за город.
Она все еще не смела коснуться его, и лишь беспомощно смотрела в его темные смеющиеся глаза.
- Это он тебе помогал, - глаза герцога вдруг стали серьезными.
-Кто?
- Наш ребенок.
-Что?
- Не что, а кто! Наш ребенок. Ты беременна, Джейн. - и он улыбнулся такой широкой улыбкой, какую она никогда не видела на его лице.
И весь мир вокруг стал разноцветным и обрушился на нее своими красками, запахами и звуками. В груди откуда-то появилось сердце и стало невыносимо болеть, напоминая, что она жива и... любима? Если она забеременела от герцога, значит, он ее любит?