Он говорил ей правду, как он ее понимал. Простота принятия решения была для него удивительна, как и решение само по себе. Убийство было практическим делом, и больше ничем.
— Вы обещали отпустить меня, — снова заговорила она. — Когда?
— Когда я буду в полной безопасности. Когда ваши слова и поступки не будут иметь для меня никакого значения.
— Когда это будет?
— Через час или около того. Когда мы будем далеко от Цюриха, и я смогу отправиться туда, куда мне необходимо попасть.
— Почему я вам должна верить?
— Меня это не волнует, — он отпустил ее волосы. — Приведите себя в порядок. Вытрите глаза и поправьте волосы на голове. Мы идем в ресторан.
— Зачем?
— Хотел бы я знать, — задумчиво произнес он, глядя через заднее стекло на входную дверь ресторана.
— Вы это уже говорили.
Борн внимательно посмотрел на нее, в ее широко открытые карие глаза, которые непрерывно смотрели на него с ужасом и удивлением.
— Я знаю. Поторопитесь.
Узкие лучи света играли на высоком потолке. Столы и стулья были сделаны из тяжелого дерева, в глубоких кабинах стояли свечи. Среди посетителей медленно двигался человек с аккордеоном, извлекая из инструмента приглушенные звуки баварской музыки.
Он уже раньше видел этот большой зал, потоки света на потолке и свечи отложились где-то в его памяти, объединяясь там со звуками музыки. Они стояли в просторном зале перед метрдотелем.
— У вас заказано, мистер?
— Если вы имеете в виду, зарезервирован ли у меня столик, то боюсь вас разочаровать. Нет, я не делал заказа, но мне рекомендовали именно ваш ресторан. Я надеюсь, что вы нас где-нибудь пристроите, желательно в кабине.
— Непременно, сэр. Сейчас еще рано, поэтому у нас есть свободные места. Сюда, пожалуйста.
Они прошли в кабину, освещенную мерцающей свечой.
— Сядьте возле стены, — проговорил он, когда метрдотель удалился. — Запомните, что я не остановлюсь ни перед чем, если вы вздумаете шутить.
— Я уже много раз говорила вам и повторяю снова: я не буду пытаться бежать!
— Надеюсь на ваше благоразумие. Закажите только вино, у нас нет времени.
— Я все равно не смогу кушать, — она сжала руки, чтобы унять дрожь. — Почему нет времени? Чего вы ждете?
— Еще не знаю.
— Почему вы все время твердите: “Я не знаю. Мне хотелось бы знать...” Почему мы пришли именно сюда?
— Потому что я бывал тут раньше.
— Это не совсем ясный ответ.
— У меня нет причин вдаваться в детали.
В это время появился официант. Мари заказала вино, а Борн — виски. Он медленно оглядывал ресторан, пытаясь сосредоточиться на всем и ни на чем конкретно. Губка... Он готов был впитывать в себя все, что хоть как-то продвигало его вперед. Но ничего не получалось. В его воображении не возникло никаких новых картин из прошлого, ассоциируемых с этим местом, никаких мыслей при виде окружающей обстановки. Ничего... Но тут он неожиданно заметил лицо в дальнем углу зала, пока только лицо. Оно было массивным и возвышалось над тучным и немного оплывшим телом. Полный человек находился в тени дальней кабины рядом с закрытой дверью. Его глаза были прикованы к Борну, его взгляд состоял из равных частей ужаса и растерянности. Этот человек был незнаком Борну, однако человек, по-видимому, узнал его. Он поднес свои дрожащие пальцы к губам и вытер уголки рта, после чего бегло осмотрелся по сторонам. Лишь после этого толстяк направился через зал к кабине, где находился неожиданный для него посетитель.
— Сюда приближается человек, — предупредил он Мари через пламя свечи. — Толстый человек. Очень испуганный человек. Постарайтесь при нем ничего не говорить, что бы он не сказал. И не смотрите на него. Поднимите руку и обопритесь на нее лбом, отвернувшись к стене. Так будет лучше. Смотрите на стену, а не на него.
Мари выполнила его приказание. Она была напугана, руки ее дрожали. На ее губах застыл невысказанный вопрос. Но Борн все же ответил на него интуитивно:
— Для вашего же блага. Я не хочу, чтобы он вас запомнил.
Толстяк, наконец, добрался до их кабины. Борн задул свечу и кабина погрузилась в полумрак. Мужчина после некоторой заминки заговорил удивленным и все время срывающимся голосом:
— Мой бог! Почему вы здесь? Что заставило вас прийти сюда? В чем я виноват?
— Я всегда был гурманом, и вы это знаете.
— Неужели вы не имеете ни капли порядочности? У меня семья, жена и дети. Я делал только то, что мне говорили. Я же передал вам конверт. Клянусь! Я не заглядывал в него и ничего не знаю!