— Я убеждена в этом, так как провела возле вас три дня. Вы говорили, а я слушала. Произошла огромная ошибка... Или разновидность заговора.
— В чем заключается этот заговор? Против кого он направлен?
— Это то, что вы должны отыскать.
— Благодарю вас.
— Скажите мне, пожалуйста, что приходит в голову, когда вы думаете о деньгах?
“Остановись! Не делай этого! Неужели тебе еще не ясно? Когда ты думаешь про деньги, ты размышляешь об убийствах”.
— Не знаю. Сейчас я устал и меня клонит ко сну. Не забудьте отправить утром вашу телеграмму.
Наступила глубокая ночь. Начинался четвертый день, а сон все не приходил. Борн лежал, уставившись в потолок, в темном дереве которого отражался свет настольной лампы. Свет горел всю ночь. Мари просто оставляла его без всяких объяснений.
Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить собственные планы. Он должен оставаться в гостинице еще несколько дней, затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого — Париж. Деньги теперь находились в Париже и кроме того, что-то еще притягивало его к этому городу: он ощущал это кожей. Окончательный ответ на все эти вопросы находился в Париже.
“Вы не бесполезны. Вы должны найти свой путь”.
Что он хотел найти? Человека по имени Карлос? Кто такой Карлос и какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?
Он услышал легкое движение на живописном диване. Вглядевшись, он обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.
— Вы не правы, и вы знаете это, — неожиданно заявила она.
— Относительно чего?
— Того, о чем вы думаете.
— Вы не знаете, думаю я или нет.
Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены в их значении и поэтому боитесь их.
— Тем не менее, они были! — негромко воскликнул он. — Объясните тогда Степпдекштрассе... Объясните толстяка в Альпенхаузе.
— Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете.
— Они были. Я видел их там.
— Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем вы быть не можете, Джейсон. Забудьте об этом.
— Париж... — проронил он.
— Да, Париж, — Мари поднялась с дивана. Она была в желтом ночном халате, почти белым, с перламутровыми пуговицами, начинавшимися почти у подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки и стала расстегивать пуговицы. Халат мягко упал на пол, когда Мари села на его кровать и склонилась над ним, уставившись в его глаза.
— Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, — призывно прошептала она.
— А я — за свою, — мгновенно возбудился он. В его воспоминаниях не осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он только мог вообразить.
Но они боялись говорить друг другу, что все это — только на остаток ночи до утра, может быть, на час или два. И лишь Бог знал, как они нуждались в обыкновенной ласке и участии.
Они лежали обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец, Мари подняла руку и приложила указательный пальчик к его воспаленным губам.
— Я хочу что-то сказать, но не хочу, чтобы меня прерывали. Пока еще я не отправила телеграмму Петеру. Пока...
— Минутку... — он отвел ее руку от лица.
— Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала “пока”. Это не означает, что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я остаюсь с тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.
Он с трудом нашел нужные слова:
— Предположим, что я против этого.
Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.
— Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.
— На твоем месте я бы не был таким уверенным.
— Но ты — это не я. Я не вижу все способы, какими ты стараешься удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких разных вещах, о которых тебе не хочется разговаривать. В конце концов нам пора сказать друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней. Сейчас я не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.
— С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?
— Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать не в состоянии. Это все, о чем я думала в течении нескольких последних часов. Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно, раньше ты знал это, но не теперь. Есть и еще кое-что... У меня есть определенное положение в правительственных учреждениях Канады. Я могу вполне официально получить доступ к различной информации, а кроме того, я могу рассчитывать на определенную защиту. Международная финансовая система терпит кризис, в результате которого пострадает и Канада. Это еще одна причина, почему я в Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать принятие правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с нашими союзниками, а не только прослушиванием теоретических дискуссий на конференциях.