— Это Мари Сен-Жак, Лиза. Я звоню из Парижа. Петер ждет моего звонка. — Мари? О, боже мой... — секретарша потеряла дар речи. Где-то вокруг нее слышались посторонние голоса. Трубку взял кто-то другой...
— Мари, это Алан, — проговорил первый помощник Петера. — Сейчас мы все находимся в кабинете Петера.
— В чем дело, Алан? У меня очень мало времени, и я хотела бы с ним поговорить.
Наступила тишина.
— Я тоже хотел бы это сделать, Мари, но боюсь, что это невозможно. Петер мертв, Мари.
— Он... Что!?
— Несколько минут назад позвонили из полиции, скоро они будут здесь.
— Но что случилось? Боже мой, он умер? Что случилось?
— Мы сами ничего путного не знаем. Мы пытаемся выяснить по его книжечке, где он записывает телефоны. Надо узнать хоть что-нибудь, что может дать пищу для размышлений. Нам запретили трогать все, что лежит у него на столе.
— На его столе?
— Записи, наброски планов, черновики или подобные бумаги...
— Алан! Скажи мне, что случилось.
— Только то, что я уже сказал. Он не сообщил никому из нас, чем он занимается. Все, что нам известно, так это то, что ему пару раз звонили из Штатов. Один раз из Вашингтона, а второй звонок был из Нью-Йорка. Около девяти часов он сказал Лизе, что поедет встречать кого-то в аэропорту, но не сказал кого точно. Полиция обнаружила его час назад в одном из грузовых туннелей... Это ужасно, мари... Он был убит выстрелом в горло. Ты слышишь меня? Мари! Мари!
Старик с запавшими глазами и торчащей седой щетиной прошел в темную кабину, щуря глаза, чтобы сфокусировать их на фигуре за занавесом. Рассмотреть что-либо при таком освещении было весьма нелегко для человека, которому давно уже стукнуло восемьдесят. Но голова его работала нормально, а это было все, что от него требовалось.
— Слава пресвятой Богородице, — сказал он.
— Слава, божий человек, — прошептал силуэт в капюшоне. — Благополучна ли твоя жизнь?
— Она идет к концу, но вполне благополучна.
— Хорошо... Как там с Цюрихом?
— Они разыскали человека с Гуизон Квей. Он был ранен. Они проследили его через врача. Поле некоторого препирательства он заявил, что на него напали. Кейн все-таки вернулся за женщиной: это он стрелял в него.
— Выходит, они вместе, женщина и Кейн?
— Человек с Гуизон Квей так не думает. Он ведь был свидетелем беседы с ней на Лювенштрассе.
— Он к тому же еще и дурак! Это он прикончил сторожа?
— Человек утверждает, что у него не было другого выхода, чтобы спастись.
— Хорошо. У него есть тот пистолет?
— У его людей.
— В Цюрихе имеется некоторый префект, которому следует передать этот пистолет. Кейн все время ускользает от нас, а теперь еще и женщина. Она работает в Оттаве. Если мы заманим ее в ловушку, то выследим и его. Твой карандаш готов?
— Да, Карлос...
Глава 4
Борн поддерживал ее в тесной кабине, помогая сесть на жесткую скамью. Мари все еще никак не могла успокоиться.
— Они убили его! Они убили его! Боже мой, что я наделала! О, Петер!
— Ты здесь не причем. Если кто-то в этом виноват, то это я. Выбрось этот факт из головы.
— Джейсон, я боюсь. Он был на краю земли... А они все-таки убили его! — Тредстоун?
— А кто же еще? Ведь были же телефонные звонки: Вашингтон, Нью-Йорк... Он отправился в аэропорт на встречу с кем-то, и они убили его...
— Как?
— О, мой бог... — слезы душили ее. — Как это могло случиться? Его застрелили выстрелом в горло... Внезапно Борн ощутил тупую боль. Он не мог сказать, где она была больше всего, так как она была повсюду.
— Карлос... — вдруг произнес он, не понимая почему.
— Что? — уставилась на него Мари. — Что ты сказал?
— Карлос... — вновь прошептал он. — Пуля, выпущенная в горло.
Карлос...
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю, — он взял ее за руку. — Теперь пойдем отсюда. Ты можешь идти?
Мари кивнула, глубоко вздохнула и прикрыла глаза.
— Да.
— Нам необходимо где-то выпить. Мы нуждаемся в допинге. А потом мы разыщем его...
— Что разыщем?
— Книжный магазин на Сен-Жермен.
Было три старых издания, которые входили в каталог под индексом “Карлос”. Четырехлетней давности издание “Таймс” и два парижских издания “Глобуса”. Они не стали просматривать статьи в магазине, а просто купили все три номера и добрались в такси до отеля на Монпарнасе. Там они сразу приступили к чтению: Мари на кровати, а Джейсон в кресле у окна. Несколько минут прошли молча, прежде чем Мари нарушила тишину.