Я вскрикнула и наконец сказала:
— Стоп-слово, стоп-слово, хватит, хватит!
Она отстранилась, оставив на моей правой груди следы от зубов в виде красного круга. До крови не прокусила, но отпечаток остался четким.
— Я тебя поранила? — спросила она с придыханием немного хриплым голосом.
— Нет, — ответила я и засмеялась, — нет.
Она приблизилась ко мне, внимательно изучила мое лицо и улыбнулась.
— Это было весело.
— Да, так и есть, — сказала я задыхающимся и счастливым голосом.
Негромкие звуки привлекли мое внимание. Домино отошел подальше от кровати; Натаниэль закрыл глаза, веревки натянулись, будто он пытался обрести контроль над ситуацией. Звуки исходили от Джейд, которая стояла на коленях на подушках у изголовья кровати, слезы блестели на лице.
Я вздохнула и просто полежала еще пару секунд, не желая ползти к ней, потому что уже были похожие ситуации с Домино или Натаниэлем, когда у нас были достаточно жесткие предварительные ласки, которые ее пугали. У нее было много триггеров, которые запускали воспоминания о бывшем долбанном мастере и большинство из них принадлежали к тому типу секса, который мне нравился. Джей-Джей сверху бросила на меня взгляд и я не пыталась спрятать свои мысли.
— Прости, — сказала я.
— Все хорошо, это не твоя вина.
— Нет, — сказала я, — не моя.
Я привстала и направилась успокаивать Джейд, но, честно говоря, этого не хотела. Не то, чтобы я относилась к бесчувственному типу людей. Я сочувствовала ей на протяжении многих месяцев. Она сказала, что не пойдет к психологу, если я не пойду с ней и я сказала ей, нет, к психологу нужно ходить одному, к тому же, ты не будешь честна, когда в комнате находятся посторонние. В конце концов, мне наконец-то удалось найти психолога, специализацией которого были оставшиеся в живых жертвы насилия и я пошла с ней, но она все свела к выяснениям отношений, будто мы парочка, пришедшая проконсультироваться. Я пыталась вывести на передний план то, что ее бывший мастер злоупотреблял своей властью, но Джейд хотела говорить только о том, что нам нужно делать, чтобы у нас все с ней получилось. И я, наконец, сказала психологу, что так как уже обручена с тремя мужчинами, то не вижу того, как моя подружка, которая не любит мужчин, сможет встроиться в мою жизнь. Не часто можно увидеть по-настоящему хорошего психолога озадаченным, но никаких претензий к нему из-за этого и быть не может.
Джейд плакала и пыталась вновь заставить меня пойти к психологу с ней, но я осталась непреклонна, так что с тех пор как я не хожу с ней и не держу ее за ручку, она у психолога не была. Она не была готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Она была полностью сломлена, но это была не моя проблема; Натаниэль тоже был сломан, когда я его встретила. Разница между ними в том, что у него было желание работать над собой, стараться стать лучше, Джейд же помочь себе сама не хотела. Она просто хотела вцепиться в меня и, в меньшую степень, в Домино и бояться. Если бы я была в нее влюблена, то была бы более терпелива, но это было не так, пока я ползла к ней вытирать ее слезы. Я старалась, чтобы мои мысли не отразились на лице.
Натаниэль издал слабый звук, пока я проползала мимо. Я посмотрела на него вниз и он прошептал:
— Люблю тебя.
— Люблю тебя больше.
— Люблю тебя еще больше, — сказал он.
Я улыбнулась и наклонилась для поцелуя. Его губы чувствовались на вкус такими правильными. Отстранившись, я была удивлена, что еще сохранилась помада на его губах, совсем немного, но она там была. По идее ее уже не должно было быть.
Я провела рукой по его волосам, по одной из сторон его лица и он прислонился к моей руке как кошка, которая помечает то, что принадлежит им, а я ему принадлежала, очень даже. Так же как и Джейд, или она хотела, чтобы так было. Я посмотрела на нее, съежившуюся у спинки кровати, плачущую и оставила своего восхитительного парня на потом, сначала нужно была справиться с текущим кризисом. Грудь болела, пока я двигалась по кровати и то, что при движении она раскачивалась, усиливало боль еще сильнее, вызывая потрясающие воспоминания о зубах Джей-Джей. Мне нравилась боль, но как только Джейд прильнула ко мне, обняв меня — эндорфины начали выветриваться. Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не отпрянуть и не разозлиться на нее. Я разговаривала со своим психологом о Джейд, но естественно могла говорить о ее проблеме только за себя. Джейд ни с кем о себе не говорила, за исключением меня и немногих других, например с Завистью, но мы были ее друзьями, любовниками и ущерб, нанесенный ей был слишком велик, помочь ей было выше нашей компетенции. Здесь был нужен профессионал, а никто из нас им не был.