— Вот то-то и оно, — тяжело вздохнул Васецки. — Ты знаешь, я... У меня чувство какое-то еще тогда было, словно это показалось мне. Звонок этот и голос... И потом... Тогда, когда ведьма эта подошла ко мне ночью... Она сказала что-то вроде: «Не спи — замерзнешь». И у меня такое чувство было, что, в общем-то, это я сам себе сказал. Может, оно нас как-то заставляет самих что-то нужное им выдумывать. Может, они и выглядят не так, как нам кажется.
— Типун тебе на язык, — с досадой прервала его Марика. — И вообще, чего им от нас надо? Эти куда-то нас тащат. Та на детей напустилась. Было бы понятно, если б они нас сразу укокошить пытались, так нет.
— Может, это копия какого-то обряда. Ну, жертвоприношения какого-то, что ли. В них что-то подобное заложено, по-моему. Тогда под дождем... она, ведьма эта, что-то вроде ритуала совершала. Это, кстати, о дохлых кошках. Ты видела тварей этих исполосованных? Она — ведьма — в крови была. Вот так и... — снова высказал предположение Кайл.
И снова — на редкость к месту — Марика молча, но с большим чувством вкатила ему подзатыльник.
Сухов снова поправил ее штормовку и устало сообщил:
— Завтра же забираю предмет с плато. И мобилизую своих.
— Не мобилизуй ни-ко-го!!! — с ужасом почти заорал Кайл. — Мы двинем туда вместе, найдем место понадежнее и зароем проклятый ящик так, чтобы он на свет божий не появлялся до тех пор, пока мы хоть до чего-то более умного, чем крутить проклятые кубики, не додумаемся.
До машины они дошли молча. На сиденье водителя надрывался призывным верещанием блок связи Кайла.
— Слушаю вас, — сказал он.
— Господин Васецки, я начинаю сожалеть, что не взял с вас подписки о невыезде, — устало уведомил его лейтенант. — Но о том, чтобы вы держали меня в курсе ваших передвижений, я вас просил самым недвусмысленным образом.
Последовала выразительная пауза.
— Ладно, не буду развивать эту тему, — вздохнул Стырный. — Скажите, мисс Карои не встречалась с вами около полутора часов назад?
— Встречалась, — заверил его Кайл. — Вы ее ищете?
— К сожалению, мисс, выйдя из дома, не захватила с собою аппарат.
— Вы можете поговорить с Марикой прямо сейчас.
— Она... мисс Карои находится сейчас в вашем обществе? Вы... Вы уверены в том, что это именно мисс Карои? Пожалуйста, включите изображение и передайте ей трубку.
— Я слушаю вас, лейтенант! — с вызовом заявила Марика, включая подсветку и стараясь половчее пристроить блок на приборной панели.
— Мисс Карои, — лицо Стырного на экранчике выражало главным образом озабоченность с примесью некоторого удивления, — вы, как я понимаю, находились в обществе господина Васецки все эти полтора часа?
— А что? От меня требуется алиби?
— Вы совершенно правильно поняли меня. Я посылаю к вам опергруппу. По пеленгу. Постарайтесь быть на месте. Дело в том, что в настоящий момент... э-э... второй экземпляр мисс Карои блокирован на шестом этаже больницы Харпера. Взяты заложники... шесть пациентов. Больница Харпера — это заведение для детей, если вы знаете. Вы все поняли хорошо?
— Я все хорошо поняла.
Экран погас.
Марика смотрела перед собой пустыми глазами.
— Я убью эту суку! — крикнула она в пространство.
Глава 4
ПРАВИЛА ИГРЫ
Кайл проснулся оттого, что его трясла за плечо тетка Элина. Он не сразу сообразил, где, собственно, находится. А находился он там, куда они перебрались так недавно, — в старом загородном доме Марики.
— Что стряслось? — хриплым спросонья голосом спросил он, пытаясь перейти в положение сидя на дьявольски неудобном диване. — Зачем вы сюда приехали? Мы сами... Что-нибудь передали по «Ти-Ви»?
Элина с огорчением покачала головой:
— Прости. — В голосе ее чувствовалась тревога. — Я знаю, что вы всю ночь собираетесь сторожить нас. Но... К тебе тут пришел твой старый знакомый. Он не стал заходить — ждет тебя там. Дождик накрапывает, кстати.
Она кивнула куда-то за темнеющие окна.
— Знакомый? — Кайл все никак не врубался в ситуацию.
Но тревога уже охватила его.
— Это тот дед, который учил тебя премудростям здешних паломников, — объяснил из глубины погруженной в сумрак комнаты Павел. — Знахарь тот, с которым ты по лесам бродишь.
Присутствие Сухова как-то сразу успокоило Кайла. Происходящее явно не было «сном во сне». Нет таких снов, в которых кемарит на расшатанном кресле Павел Сухов. Павел — это всегда сухой зной степи, солоноватый пот, застилающий глаза, поскрипывание лопат, свет полудня и запах земной полыни. Что-то надежное и всегда от Мира сего.
— Квинт? — наконец догадался Кайл. И вздохнул: — Не брожу я с ним теперь. Когда-то бродил. Но без дела он не приходит. Я уж выйду к нему. Он, ты сам знаешь, не без странностей. В дом не заходит.
— Ну, ты только, это... — Павел подхватил свой ствол и не торопясь пошел к двери. — Будь, как говорится, «в видах». Помни...
— Помню, — кивнул Кайл и, наскоро приведя себя в божеский вид (спал он одетым), откашливаясь и растирая отекшее лицо, пошкандыбал к выходу. — Мы вон в той штуке будем, — на ходу пояснил он Павлу. — Как ее... В ротонде, что ли...
— Это павильон, — уточнила тетя Элина.
— В беседке, одним словом, — определил Кайл. — Она хорошо просматривается, пока светло.
Беседка, скрытая в глубине бывшего сада, на краю неглубокого овражка, как и весь старый дом семейства Карои, была мрачна и вызывала ассоциации больше со склепом, чем с каким-либо иным местом отдохновения человеческой плоти. Но стояла крепко, как некий бастион, сложенная из местного слоистого, дьявольской прочности камня. Первопоселенцы всегда строили на совесть. Даже сооружения, предназначенные для легкомысленного проведения времени.
Квинт неодобрительно отнесся к кивку Кайла в сторону павильона. Сам он — Кайл это знал — предпочел бы сухой пятачок странной травы где-нибудь на склоне оврага или в тени как-нибудь особо расположенных деревьев. Он был горазд находить такие места.
Но сегодня не он выбирал, где им встретиться. И он признал это.
— Здравствуй, Квинт. — Кайл легким, привычным жестом поднял руку в лесном приветствии.
— Здравствуй, Кайл.
Старик снял с груди и осторожно устроил поодаль от себя — так, чтобы дождь не потушил, — маленькую лампадку-курильницу, из тех, которые люди Джея носят на груди, отправляясь в путь. Откинул крышку — тонкий дымок потянулся к странному узору на потолке павильона.
Они оба обмыли в нем ладони.
— Ты оставил мне знак. — Старик протянул Кайлу зеленоватый камень-амулет и, морщась, стал искать место посуше на каменных ступеньках. И нашел.
Квинт всегда мог обнаружить сухой клочок тверди в проливной дождь и светлую полянку в самую темную ночь. Кайл взял амулет и заботливо спрятал во внутреннем кармане куртки.
— Спасибо, что пришел.
Минуту-другую он искал, где устроиться самому. Рядом с Квинтом было сухо, но здесь их не смог бы видеть от дверей Павел. Старик всегда умел пристроиться так, чтобы не было лишнего глаза. Много всякого он умел.
— Я знаю, что у тебя беда. — Квинт смотрел в пространство, с демонстративной деликатностью колдуна не замечая проблем собеседника.
— У НАС беда, — уточнил Васецки, наконец устроившись на перилах. — И я думаю, что она связана... с тем, о чем я тебя спрашивал.
— Ты все время спрашиваешь меня, Кайл. Неужели я хоть когда-нибудь отвечал тебе? Люди Джея никогда не знают ответов на чужие вопросы. И не хотят знать чужих тайн. Они только помогают людям Земли решить их самим. В Мире нет тайн. И нет решений. Тайну ты рождаешь в себе сам. И вместе с тайной рождаешь и ее решение. Только не знаешь, где оно в тебе. Может быть, я помогу тебе найти его. Но мне оно не нужно. В тебе оно рождено, в тебе пусть и остается.
Кайл вдруг подумал, с каким удовольствием аспирант Васецки послал бы всю эту лесную премудрость Квинта к собачьим чертям и попросил бы собеседника говорить по-человечески. Но сейчас он не был аспирантом. Он был учеником представителя людей Джея, которого среди людей Земли звали Кайлом, а здесь и сейчас — еще дюжиной других имен.