— Джек, как насчет того, чтобы прокатиться?
В окне, с трубкой в одной руке и серебряной фляжкой в другой, показался Джон Бургойн.
Раздумывать Абсолют не стал.
— Премного благодарен, генерал, — сказал он, закидывая ногу на подножку.
Дверца кареты открылась, и Джек впрыгнул внутрь, в то время как Ате, поотставший на шаг, вскочил на запятки, а оттуда перебрался на крышу. Как только он устроился, кучер щелкнул кнутом, и шестерка лошадей рванулась вперед.
— Странно... что вы оказались... рядом, — тяжело дыша, промолвил Джек.
— Да, очень странно. Но как удачно, не правда ли? — улыбнулся Бургойн. — Коньяку?
— Минуточку... отдышусь, сэр... с вашего позволения.
Он выглянул из окошка и посмотрел назад. Погоня растворилась во тьме. Крики преследователей и собачий лай остались позади, в ночи.
Джек откинулся назад и, поняв, что рядом находится кто-то еще, обернулся.
— А, мисс Риардон. Прошу прощения за вторжение.
Она улыбнулась.
— Мистер Абсолют, очень рада увидеть вас снова.
Потом улыбка ее исчезла.
— Но вы ранены, сэр! Могу я оказать вам помощь? Я немного разбираюсь в таких делах.
— Ранен? — Джек посмотрел вниз. — Хм, кровь. Но это не моя.
Неожиданно для себя он от души рассмеялся, да так, что не сразу смог остановиться. Бургойн дал ему отхохотаться, а потом с широкой улыбкой осведомился:
— Значит, Джек, вы все-таки прикончили своего противника?
— Нет, сэр. Я надеялся избежать этого. Так, малость пустил ему кровь.
Бургойн покачал головой.
— Не исключено, что вы об этом еще пожалеете. Тарлтон, знаете ли, стяжал дурную славу: ему всего восемнадцать, а он уже спровадил на тот свет трех человек. Этот малый — не из тех, кто может утихомириться, потерпев поражение. К тому же он водится с весьма странной компанией.
Джек взял фляжку и выпил. Коньяк оказался на вкус еще лучше, чем в предыдущий вечер.
— Вы имеете в виду его секунданта, этого немецкого графа? Мне он тоже показался странным.
— И неудивительно.
— Генерал считает, что он помогает мятежникам из моей бедной страны, — пояснила Луиза.
— Каким образом? — удивился Абсолют.
— Джек, вам доводилось слышать об ордене иллюминатов? — вступил генерал.
— Нет.
Бургойн забрал у него фляжку, отхлебнул и продолжил:
— Ну конечно, вас же здесь не было. А хоть бы и были... вы ведь не вовлечены в тайное общество?
Генерал имел в виду «вольных каменщиков». Хотя братство и могло оказать ему содействие в деловых начинаниях, Джек сторонился «вольных каменщиков», полагая, что у него и без того достаточно обязательств. Но о том, что генерал занимает высокое положение в ордене, он знал.
— Нет, сэр. А что, эти иллюминаты представляют собой ложу?
— Своего рода. Новую, образованную в Мюнхене всего лишь в прошлом году человеком по имени Адам Вайсхаупт. Он профессор канонического права, и его последователи, похоже, из одного с ним теста. Законники! — Последнее слово Бургойн произнес с истинно солдатским презрением и сделал глубокую затяжку. — Однако эти люди образовали тайное общество внутри тайного общества. Никто точно не знает, чего они добиваются, однако известно об их попытках внедрить своих людей во все ложи королевства... Этот фон Шлабен обращался и ко мне, — Бургойн выпустил струйку дыма в окно кареты, — и теперь я жалею, что не сделал вид, будто заинтересовался его предложением, и не повел с ним свою игру, чтобы побольше узнать об этой компании. Правда, человек, имевший с ними дела, сообщал, что мотивы последователей Вайсхаупта затуманены иезуитской казуистикой. Очевидно, сам он получил образование у иезуитов, но впоследствии счел их учение слишком умеренным и слишком привязанным к ортодоксальному католицизму. Моему другу удалось разузнать не так уж много, но у него сложилось впечатление, что эти иллюминаты стремятся к ниспровержению существующих устоев, к разрушению порядка, к...
— Революции?
— Именно. К построению «просвещенного» общества, основанного на новом порядке, каковой возникнет на руинах старого. Надо полагать, под их контролем.
Джек наконец отдышался, и теперь ничто не мешало ему задуматься. Тем паче что у него имелись вопросы, ставившие его в тупик.
— С чего же он заинтересовался мной? Похоже, он задался целью уничтожить меня.
Спрашивая об этом, Джек вспомнил часть их с генералом разговора в театре «Друри-Лейн», и прощальные слова Бургойна отчасти подсказали ему ответ.
— Кажется, понимаю, сэр. Вы дали понять, что я принял ваше предложение привлечь ирокезов на сторону Короны.
— Боюсь, мои слова могли быть истолкованы именно так, — улыбнулся Бургойн.
— Таким образом, если фон Шлабен осознает, насколько важна для сохранения власти Британии над колониями поддержка со стороны ирокезов, он мог вообразить, будто ваш покорный слуга представляет собой серьезную угрозу революции? Тому самому вожделенному хаосу, из которого он мечтает сотворить свой новый порядок?
— Вы догадливы, Джек. И боюсь, что эта ваша догадка может оказаться верной.
Джек выглянул в окно кареты на проносившуюся мимо дорогу. Пустоши и поля сменились усадьбами и домами: они подъезжали к Виндзору.
«Ну конечно, — подумал он, — сразу ведь чувствовалось: за всей этой историей стоит нечто большее, чем спор из-за хорошенькой актрисы».
— Что ж, генерал, а ведь вы, похоже, втянули меня в скверную историю.
Джек произнес это с некоторым нажимом, но Бургойн лишь спокойно улыбнулся.
— Увы, Джек, боюсь, что вы опять правы. Могу я чем-нибудь искупить свою вину?
— Вы, кажется, направляетесь в Портсмут?
Последовал кивок.
— Вот и прекрасно. Доставьте меня туда, и мы в расчете. Мой корабль ждет, как и ваш. Если вы всего лишь отвезете меня к причалу...
— То вас арестуют, стоит вам на него ступить. Мальчик мой, вызов был брошен вам в самом публичном месте, какое только сыщется во всем Лондоне. Вы, в свою очередь, приняли этот вызов и тем самым явили пренебрежение к власти, которая, похоже, не намерена поощрять склонность некоторых джентльменов решать вопросы чести, проливая кровь. В назидание непонятливым желательно привести пример строгого и справедливого наказания, и вы для этого прекрасно подходите. С одной стороны, вы не настолько богаты и влиятельны, чтобы вас вытащили откуда угодно, а с другой — достаточно известны, чтобы процесс не остался незамеченным. Вздернуть вас, может быть, и не вздернут, но вот тюрьма и конфискация имущества вам обеспечены. От них вас не избавит ничто. — Бургойн улыбнулся снова. — Ну, почти ничто.
— "Почти ничто", генерал? — вмешалась Луиза. — Ну пожалуйста, скажите, что существует нечто способное помочь отважному капитану.
Казалось, они намекали на что-то известное лишь им двоим, и Джек, переводя взгляд с генерала на девушку, убедился, что так оно и есть.
— Как обычно, моя дорогая, вы уловили самую суть. Если бы вы, Джек Абсолют, снова стали капитаном, облеченным доверием командующего одной из армий его величества — каковым, в силу странностей жизни, может оказаться кто-то вроде меня, — да еще взялись бы за выполнение задания государственной важности... В таком случае, мой мальчик, у гражданских властей руки были бы коротки вас тронуть.
Джек понял, что вляпался по уши и ускользнуть из умело расставленных силков у него нет никакой возможности. Однако вместо того, чтобы впасть в ярость, он откинул голову и рассмеялся.
— Это действительно хороший сюжет, — сказал он, поглядев на каждого из своих собеседников по очереди, — я непременно напишу об этом Шеридану.
— У вас будет уйма времени по пути в Америку, — добавила Луиза, положив ладонь на запястье Джека и мягко пожав ее.
Он поднял взгляд от ее пальцев к неподвижным зеленым глазам и, как ему показалось, увидел в них нечто напоминающее о стране, откуда она была родом. По всему выходило, что у него нет другого выхода, кроме как вернуться в эту страну, в Северную Америку, спустя одиннадцать лет после того, как он ее покинул. Ате, который сейчас подставляет лицо ветру на крыше кареты, будет в восторге.