Примиряющий Координатор опустился на поверхность планеты. Ничтожно малая физическая оболочка лилмикского сознания отклоняла лишь мельчайшие из гонимых бурей снежинок, и она легко проникла сквозь трехметровую толщу льда и снега над гротом, где Роги устроился на ночлег. Эти типичные для Денали подснежные каверны, давшие название парку, представляли собой неправильной формы пещеры величиной с порядочную комнату, с небольшими геотермальными родниками посередине. Стены и потолок были ледяные, но каменный пол покрывал густой ковер серых и бледно-зеленых сапрофитов. Поближе к образованному родником мелкому естественному бассейну росли более высокие и более сложные организмы - ведущие неподвижный образ жизни животные, похожие на алые луковицы со своеобразными цветками, которые, если их задеть, испускали душный серный запах. Когда плотоядные цветы начинали тянуться к голым плечам дядюшки Роги, он брызгал на них горячей водой.
Стены грота внизу были вогнутыми и словно слезились, а выше сверкали кристаллами инея. В свете древнего электрофонаря Роги курящиеся струйки пара золотились и поднимались к естественному воздухопроводу. К одной стене были прислонены туристские лыжи, около палатки лежал рюкзак. В дальнем конце грота находилась закрытая входная дверь из прозрачной пластмассы в тон стенам. Туннель за ней вел на поверхность и к современнейшей уборной. (Посетителям парка строжайше запрещалось выкапывать собственные входы в гроты, а также - кроме экстренных случаев - устраивать биваки в не отмеченных на их картах "девственных" пещерах.)
Кое-где в перламутровых стенах виднелись отверстия, слишком узкие, чтобы можно было просунуть руку. Во многих из них, а также в большой дыре у самой земли, через которую вытекала вода из бассейна, поблескивали крохотные глазки, а порой доносилось злобное шипение. Законные обитатели грота - восьмисантиметровые теплокровные крабы, временно уступившие место человеку, решившему переночевать в их владениях, - зорко следили за пришельцем. Крабы терпеть не могли незваных посетителей, хотя, как правило, у гостей было что стащить.
Упрямый луковичный цветок попытался впиться в мокрую лопатку Роги. Тот потянулся за рюкзаком, дернул молнию кармашка и извлек видавшую виды флягу в кожаном футляре. Добрый глоток арманьяка и точно нацеленный алкогольный выдох вынудили цветок отпрянуть от ядовитой струи, луковица из алой стала серо-бурой и испустила примитивный телепатический сигнал отвращения. Больше ни один алый хищник не пытался украдкой полакомиться.
Роги удовлетворенно кивнул, отхлебнул арманьяка и погрузился в воду по шею. Наверху во мраке ревел бешеный ветер, и время от времени слышался далекий гул катящейся лавины. Грот чуть подрагивал. Ледяные иголочки, сверкая, плавно опускались на купающегося и таяли над самой его головой. Роги тихонько запел:
Завывает ветер-волк на всех порогах,
Ледяные гномы с севера бредут,
И сугробы намело на всех дорогах...
- И Великий Белый Холод правит тут! - подхватил Координатор.
Старик, взметнув фонтан брызг, выскочил из воды, как пронзенный острогой осетр.
- Bordel de merde! [Бардак дерьма! (фр.)]
Это всего лишь я, дядюшка Роги.
- Черт подери! Доведешь ты меня до инфаркта.
(Смех.) Прошу прощения! Все эта старая студенческая песня. Я как раз о ней вспоминал. С ней столько связано!
- Нет, ты посмотри, что я из-за тебя натворил! - сердито воскликнул Роги. Вскакивая, он плеснул горячей водой на луковицы, и теперь они панически дергались, а крохотные зубы цветков стучали, будто кастаньеты эльфов. - Ты ведь знаешь, правила парка строжайше запрещают тревожить туземные живые организмы! Эти чавкалки очень чувствительны, и если хоть одна откинет копыта, обвинят меня, и придется заплатить чертов штраф.
Успокойся. Посмотри. Я вернул их в прежнее состояние.
- Ну и хорошо, - пробурчал Роги, выбираясь из воды на некое подобие лишайников.
Алые луковицы томно покачивались, и по гроту разносилось тоненькое жужжание.
- Такое редко удается услышать. Их песенка сытости.
Наименьшее, что я мог сделать.
Роги усмехнулся. Голый, окутанный паром, он поднял фляжку, которая, к счастью, не лишилась своего содержимого, и убрал ее в безопасное место.
- Я и сам проголодался. Не хочешь разделить со мной дерьмо из красного перца, mon fantome [Мой призрак (фр.).]?
Спасибо, нет.
- Слишком плотно для твоих лилмикских кишок? А прежде ты его любил.
Ответ Координатора был ностальгически печален: "А горохового супа ты с собой не захватил?"
- Доел последний два дня назад.
Лилмикское сознание вздохнуло.
Присев на корточки, Роги наладил миниатюрную туристскую микроволновую печь. Зачерпнул воды из родника, всмотрелся в нее, извлек черный студенистый шарик и стеклянную креветку, которые лениво плавали у дна котелка. Беспозвоночные были возвращены в бассейн, а котелок поставлен в печь. Предварительно Роги бросил в него две очистительные таблетки, поскольку закаленными на Денали были не только колонисты, но и микроорганизмы.
- Не удержался, значит, и приплелся следом за мной? - Старик вытерся крохотным полотенцем и натянул длинные кальсоны и носки.
Примиряющий Координатор сказал:
Своего рода сентиментальное путешествие. Я чувствовал, что должен избегать Денали.
Роги засмеялся.
- Хочешь рассказать мне о ней? Мне известно лишь то немногое, что я слышал от Клу и Хагена, а они сами знают мало.
Не теперь. Может быть, позже.
- Хммм... - Роги взял закипевший котелок из печки, разлил воду по двум мискам и в большую чашку, а потом бросил в каждую по кубику разного цвета. Четыре секунды бурления - и сверхконцентраты превратились в остропахнущее блюдо из красного перца в первой миске, от второй повеяло ароматом яблочного пирога с ванилью, а из чашки пахнуло черным кофе. Роги бросил в него пять кусков сахара и подлил арманьяка, а на перец высыпал почти двести граммов тертого натурального тилламукского чеддера.
Из крабьих норок донеслось дружное жадное шипение, глазки отчаянно заморгали. Роги злорадно усмехнулся: