Турбо пошел юзом, хотя Марк и прибегнул к психокинезу. Пользоваться шипами на дорогах строго запрещалось, но на этот раз мальчик выдвинул их без малейших угрызений совести. Из шин вылезли острые стальные клыки и вгрызлись в лед. И тут он выжал из старика БМВ все – только интерцепторы мешали ему взвиться в воздух. Турбо выполнял его команды, как ангел-хранитель. Недавняя таинственная помеха исчезла без следа.
Из предосторожности он убрал шипы за километр до ворот деда и дальше с помощью телекинеза не давал машине вихлять и идти юзом. Въехав в ворота, он не увидел ничего необычного, кроме одного незнакомого яйца, припаркованного перед домом. Крупа била его точно дробь, пока он бежал к крыльцу. Дени сразу открыл дверь, и Марк увидел за его плечом дядюшку Роги. Дени воскликнул:
– Ты приехал сюда на турбоцикле в такую погоду? Идиот желторотый!
– Она и малыш в большой гостевой спальне, – сказал Роги.
Марк ответил ему благодарным взглядом и под негодующие возгласы Дени взлетел по лестнице на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы и комочки ледяной каши. Он распахнул дверь спальни.
Она сидела в кресле-качалке у камина, держа на руках что-то завернутое в шаль. Темные волосы – какими длинными они стали! – были заплетены в косы. В голубом вышитом пеньюаре она походила на средневековую мадонну.
Марк вошел, сделав свое сознание непроницаемым. Улыбка у него была неуверенной и смущенной. Мокрая черная кожа его формы матово блестела. Шлем он держал под мышкой.
– Мама!
– Здравствуй, сын. Так ты не вызвал такси?
– Нет.
Она безмятежно кивнула.
– Ну, ничего.
– А… а ты хорошо себя чувствуешь?
– Очень. И дядюшка Роги тоже… и твой маленький братик. Формально мы находимся под домашним арестом. Адвокаты передали мое дело человеческому Магистрату. Боюсь, я не обратила внимания на подробности, но, кажется, завтра, после того как нам с Роги предъявят обвинение, мы будем отпущены под залог и останемся на свободе, пока… пока не будет вынесено решение. И сможем вернуться домой.
– И тебя амнистируют?
– Право, не знаю, что и как, но адвокаты как будто не сомневаются, что все уладится. Дядюшка Роги сообщил им, что он сымпровизировал план нашего бегства, когда каноэ перевернулось и нас с ним вынесло на берег. – Она улыбнулась. – Ты, естественно, ничего не знал, поскольку течение утащило тебя дальше.
Марк молча кивнул, а потом сказал после паузы:.
– Меня буквально похитили и отправили на Консилиум Орб. Я пытался вернуться на Землю, чтобы доставить вам еще припасов, но…
– Мы обошлись. Дядюшка Роги подстрелил огромного лося. – Она тихонько засмеялась и положила младенца на колени. – В последние недели на Обезьяньем озере разве что диета Джека была однообразнее нашей, но мы не голодали. А два месяца назад Дени прилетел за нами, и с тех пор мы жили скрытно в старом доме моих родителей на Кауаи.
– Я рад, что все обошлось. А малыш… он правда вполне…
– Подойди поближе и посмотри сам.
– Но я же весь мокрый.
– Ему это не повредит.
Руки Марка в черных перчатках слегка дрожали. Рассерженный таким проявлением своей физической слабости и чувством, ее вызвавшим, мальчик собрался с духом под защитой психоэкрана. Теперь ему предстояло взглянуть в лицо правде, которую он до этого момента гнал от себя.
Пусть с самого начала их эпопеи он старался не думать, старался не верить в страшную возможность, но она никуда не делась: летальные гены!
– Ну же, милый, – настойчиво сказала его мать. – Отогни шаль.
Младенец словно бы спал. Совсем голенький. Физически безупречный.
Мама он выглядит замечательно! Папа ошибался генетическая оценка ошибочна…
Да милый да ошибочна у Джека нормальное тельце а его сознание его сознание! Ах Марк милый его сознание поговори с ним такое чудо не бойся что разбудишь его.
Нежные веки младенца разомкнулись. Он взглянул на Марка, улыбнулся – и связь между ним и старшим братом возникла мгновенно. Джек полюбил брата. Но Марк отступил.
Почему? Почемупочему ты закрылся? Открой мне поговори со мной ты помог спасти меня я тебя люблю я хочу тебя узнать. Открой! Открой!
Привет, малыш Джек. Не толкай, это невежливо. От людей не требуют, чтобы они открывали свое сознание. Полагается ждать, пока они сами это сделают, когда захотят.
О?
У тебя (образ) все хорошо? ??Мое тело функционирует нормально. Моему сознанию требуются более сильные стимулы, и мне хотелось бы обсудить некоторые идеи с сознанием более сложным (образ) чем у мамы. Или дядюшки Роги.
Ну ты же теперь можешь разговаривать с Grandpere Дени. Он более сложный (образ) чем кто-либо кроме лилмиков.
Твое сознание мне ближе и симпатичнее. Я предпочту разговаривать с тобой. Я настаиваю!
– Ах, настаиваешь! – Упершись руками в бока, Марк уставился на младенца с ошеломленно-встревоженным выражением на лице. – Мама, малышу давно пора усвоить правила поведения оперантов.
– Он – чудо, правда? – Тереза прижала голенького младенца к плечу, встала и пошла с ним к столу, чтобы перепеленать его. – Теперь, когда ты убедился, что тельце у него совершенно нормальное, я его одену. А что он тебе сказал?
– Попробовал мной командовать.
Тереза весело засмеялась.
– Я знаю, вы станете очень близки друг другу.
Джек сказал: «Обязательно, мама (ПРИНУЖДЕНИЕ)».
– Нет, – возразил Марк малышу – Не станем, если ты опять начнешь меня толкать, кроха. Перестань тыкать в меня психозондом!
– Джек, ты же знаешь, что это грубо, – упрекнула Тереза.
Младенец потребовал от Марка на персональной волне: «Объясни, что такое летальный ген? Расскажи, почему тебя тревожит это понятие и какое оно имеет отношение ко мне. Открой свое сознание поглубже!»
Марк ответил: «Нет».
Джек начал вопить.
Тереза подхватила его на руки, чтобы успокоить, но он заливался плачем.
– Что случилось? О чем вы разговаривали?
– Я только не позволил ему копаться в моем сознании. Он меня не послушался и попытался проползти под моим экраном, так что мне пришлось завинтить его посильнее. В принуждении он невероятно силен, мама.
– Ты тоже был таким нахально напористым в раннем детстве. Помню, как ты изводил…
Скажи мне скажи мне Марк ИЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я СПРОСИЛ ЕЕ?
Только испугаешь ее, а она про это почти ничего не знает. Я и сам знаю далеко не все. Если ты настаиваешь, я соберу все сведения, какие смогу, и сообщу их тебе через несколько дней. Но у тебя нет эмоциональных ресурсов, чтобы смягчить воздействие этой информации на твою психику. Ты от страха обложишься, братик.
Это не важно. (Пеленки.) Скажи мне! !!Ну, как хочешь!!
– Вот он и успокоился, – обратился Марк к матери. – Мы с ним поговорили по-мужски.
Тереза неуверенно улыбнулась.
– Я знаю, Марк. С ним трудно. Но будь с ним ласковым, хорошо? Стань его другом. Ему необходим тесный контакт с другим мощным оперантом, чтобы его сознание развивалось правильно. Сама я не сумею помочь ему, а к Люсиль и Дени он относится настороженно. Не может заставить себя полностью им доверять.
– Но есть же еще папа, – возразил Марк.
Тереза посмотрела в сторону.
– Он приезжал на Кауаи повидать нас перед нашим отъездом. С адвокатами и Колетт Рой. Твой отец был очень ласков со мной и Джеком, но дал совершенно ясно понять, что… что другие крайне важные дела потребуют всего его времени в ближайшем будущем.
– Понимаю. – Марк замер, экранируя от нее внезапный прилив гнева и разочарования. Бедная мама! И после амнистии Тереза Кендалл и плод ее преступления навсегда останутся бременем для честолюбивого Первого Магната Консилиума. А Тереза между тем говорила:
– Люсиль полетела в своем яйце за Мари, Мадди и Люком, чтобы и они познакомились со своим младшим братом. Я знаю, они постараются помочь Джеку, как могут. Но ему мало просто любящих братьев и сестер, Марк. Он нуждается в ком-то очень сильном. Вот как ты. Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты расстался с общежитием, но… ты не выберешь время и для Джека?
– Хорошо. Мне надо заниматься как черту, но я найду время и для него. Я буду ему дальнировать, если он научится контролировать себя.