С Джеком он познакомился, когда работал барменом у Чарли Нортрепа. Сидя по разные стороны стойки принадлежавшего Нортрепу придорожного бара, они разговорились и друг другу понравились. История Джека пришлась Фогарти по душе. В Катскилле Джек был человек новый, и его все интересовало. Что собой представляют местный шериф и судьи? Они бабники? Игроки? Педерасты? Пьяницы? Или просто охочи до денег? Кто еще занимается пивным бизнесом в горах, кроме Нортрепа и братьев Клементе?
Фогарти ответил Джеку на все вопросы, и Джек, подарив ему пистолет тридцать второго калибра с отделанной жемчугом рукояткой, который раньше принадлежал Эдди, уговорил его уйти от Нортрепа и перейти к нему. Фогарти носил пистолет незаряженным — поэтому угроза от него исходила ничуть не больше, чем от «булыжника» весом в сто граммов.
«Вы даже не представляете, ребята, какое грозное оружие вас охраняет, — шутил Фогарти. — Булыжник весом в сто граммов».
— Не хочу соваться в серьезное дело, — объяснил он Джеку, беря у него пистолет.
— А от тебя этого и не требуется, Лихач, — сказал ему Джек. — Не прошу же я своего портного лечить мне зубы.
Такая постановка вопроса полностью устраивала Фогарти. Ведь теперь крутые ребята, с которыми он имел дело, не представляли для него никакой опасности. Не подерешься — нос не расквасят.
Фогарти свернул на узкую грязную дорогу, которая сначала петляла по холмам, а затем, выровнявшись, спустилась на окруженное деревьями плато. Джимми Бьондо занимал старый белый фермерский дом с зелеными ставнями и зеленой, обшитой кровельной дранкой крышей. Стоял дом в конце аллеи, а из-за него, высокого, красивого, выглядывал некрашеный, покосившийся амбар.
На открытой веранде виднелись три человеческие фигуры; все три качались в креслах-качалках; лиц из-за развернутых газет видно не было. Когда Фогарти остановил машину на лужайке перед домом, все три газеты опустились одновременно, и Джек, вскочив первым, сбежал по ступенькам мне навстречу. Женщина, Алиса, опустила газету на колени и посмотрела на меня с улыбкой. Третьим сидевшим на крыльце был Джимми Бьондо, владелец дома; сам он, впрочем, здесь больше не жил, а дом сдавал Джеку. Он оторвался от Болвана Энди[10] и оглядел меня с ног до головы.
— Добро пожаловать в земной рай, Маркус, — сказал Джек. Он был в белых парусиновых брюках, бело-коричневых штиблетах и в желтой шелковой рубашке. Песочного цвета блейзер висел на спинке его кресла-качалки.
— Земной рай, говоришь? — переспросил я. — А Фогарти сказал, что этот дом принадлежит Джимми Бьондо.
Джек засмеялся; улыбнулся и Джимми. Если это можно назвать улыбкой.
— Нет, вы только на него посмотрите! — сказал Джек жене и Джимми. — Адвокат — и с чувством юмора. Я же говорил, что он молодец.
— Против овец, — вновь пошутил я.
Джек засмеялся опять. Ему явно нравилось, как я шучу. А может, его забавляли не мои остроты, а я сам или моя смешная старая шляпа. Стоило Фогарти эту шляпу увидеть, как он меня сразу узнал. В том месте, где я за нее брался, спереди, на тулье и на полях, она совершенно выцвела, поля по краям загнулись, а черная лента кое-где отстала и перекрутилась. Тем не менее это была моя любимая шляпа. Люди не понимают, что для некоторых старое, привычное так же ценно, как новое. Когда Алиса, спустившись по ступенькам, подошла ко мне и задала традиционный вопрос: «Вы завтракали?» — я приподнял в знак приветствия шляпу и ответил:
— Не то слово. Меня угощали католической яичницей и ирландским беконом часа три назад, на торжественном завтраке в честь первого причастия.
— Мы тоже только что вернулись из церкви, — сказала Алиса.
— Да ну? — Впрочем, я не сказал «Да ну?». Я повторил свою речь о бандитизме как о самом опасном враге нации. Джек слушал без тени улыбки, и я про себя подумал: «Господи, неужели и этому тоже отказало чувство юмора?»
— Я тебя понимаю, — сказал он наконец. — От этого врага погибли мои лучшие друзья… — И тут он улыбнулся едва заметной улыбкой, которую можно назвать кривой, или проницательной, или ядовитой, а то и зловещей. Я, во всяком случае, расценил ее именно так, а потому рассмеялся своим коронным адвокатским смехом. Смехом, который все газеты Олбани окрестили «громогласным» и «заразительным» и благодаря которому фраза, брошенная Джеком, воспринималась шуткой года.
10
2 Болван Энди — герой американских комиксов; назван так по аналогии с Энди-в-кепке, героем английских газетных комиксов.