И в то же время она велела постлать белую скатерть на стол в приемной, близ огня, и подать хорошего холодного каплуна и много других вкусных вещей; также пива и вина в значительном количестве.
- Я вас прошу, кума, кушайте. Я прокляну вас, если вы не будете как следует угощаться.
- Спасибо, добрая кумушка, - сказала та, - но скажите, ваш муж - любит ли он вас, заботится ли он о вас со всею нежностью.
- О, да, слава богу, - сказала она.
- Честное слово, если бы это было иначе, ему было бы стыдно, я могу вам это сказать; хотя вы и немного принесли в дом, но вы достойны быть женою такого человека, как он.
- Клянусь, я не хотела бы переменить моего Джона даже на самого маркиза. Женщина может быть только счастлива, когда она живет, как я, в сердечном удовлетворении и когда у нее есть все, что нужно. Правда, он не может видеть, чтобы у меня хоть чего-нибудь не хватало бы.
- Бог тебя благословит, - сказала кума. - Вот хорошие новости! Но, видите ли, я слышала, будто ваш муж будет нашим представителем в парламенте; правда ли это?
- Да, правда, - сказала жена. - Только он не очень этого хотел, так как это обойдется ему недешево.
- Так... так... Только не нужно говорить про это. Благодаря бога, ни один человек в Беркшире не может нести лучше эти расходы. Но скажите мне, кумушка, могу ли я задать вам один вопрос?
- Да, конечно, - ответила она.
- Я слышала, что муж ваш хочет купить вам французскую шапочку [18] и шелковое платье.
- Да, - сказала мистрис Уинчкомб, - но это делается против моего желания. Моя шапочка уже куплена, и мое платье уже шьется. Золотых дел мастер принес уже мою цепочку и браслеты, но, уверяю вас, кума, я предпочла бы сделать сто лье пешком, нежели носить все это. Мне было бы так стыдно, что я не глядела бы на своих соседок из боязни покраснеть.
- А почему же, спрошу я вас, - сказала кума. - Тут нет ничего, отчего бы надо стыдиться и краснеть. Я думаю, ваш муж достаточно богат. Поверьте мне, эти наряды к вам очень пойдут.
- Увы, - сказала мистрис Уинчкомб, - я не привыкла к. роскоши. Я <не знала бы, как мне себя держать. Да и к тому же мне как брюнетке шапочка эта не пойдет.
- Нет, - сказала кума, - это клевета. Будь я проклята, если хочу вам польстить, но вы очень хорошенькая и очаровательная женщина. Нет лучше вас в Ньюбери. Не бойтесь же показаться в шапочке. Честное слово, хотя я и стара и в морщинах, но, наверное, хорошо бы выглядела в этакой шапочке! Я бы чувствовала себя в ней так же хорошо, как и всякая другая. И мне нечему было бы поучиться ни у какой другой женщины. Ведь в свое время я была очень мила и видала многие моды. Не бойтесь же, моя милая, ваше смирение и ваша красота заслуживают французской шапочки, будьте совершенно спокойны. Сначала, может быть, и будут к вам приглядываться, но не смущайтесь; пусть лучше поражаются вашему богатству, чем сожалеют о вашей нищете. После того как вас увидят раза два в ваших нарядах, никто уже больше не будет удивляться: всякое новшество сначала поражает, но как только оно немного распространится, к нему привыкают.
- Это правда, кума, - сказала она, - очень глупо быть такой застенчивой. Нет никакого стыда пользоваться дарами господа, если это нам выгодно. Мой муж по праву мог бы считать меня недостойной его подарков, если бы я отказалась их носить. Не мне это говорить, но моя шапочка очень хороша. Здесь ни у кого нет лучше ее. Моя цепочка и мои браслеты тоже не из безобразных. Я вам их покажу, вы скажете мне ваше мнение.
Затем она пошла за ними в свою комнату.
Когда кума все это увидела, она сказала:
- Пусть отсохнут мои руки, если все это не очень, очень красиво! Когда вы думаете надеть эти прекрасные уборы?
- На Троицу, - сказала та, - если бог мне продлит жизнь.
- Постарайтесь получше их показать, - сказала кума. - Я бы очень хотела быть при вас, когда вы будете одеваться; может быть, я была бы вам небесполезной. Я бы так вас нарядила, что никакая другая женщина, даже и благородная, не смогла бы вас затмить!
Мистрис Уинчкомб очень ее поблагодарила за ее доброту и сказала, что, если будет нужно, она возьмет на себя смелость позвать ее к себе.
Тогда кума затронула другую тему и стала упрекать мистрис Уинчкомб за ее огромные расходы по дому.
Она начала так:
- Вы, кумушка, еще очень молодая хозяйка, у вас совсем нет опыта; по моему мнению, вы несколько расточительны. Простите меня, милая подруга, я говорю ведь только для вашего же блага и позволяю себе вас упрекать только потому, что вас люблю. Скажу вам откровенно: если бы я была хозяйкой такого дома, как ваш, и имела бы такую крупную сумму на хозяйство, то откладывала бы, наверное, ливров двадцать в год, - вы же так их транжирите!
18
Французская шапочка была в то время признаком элегантности и солидности. Это был род головного убора, закрывавшего голову, шею и спускавшегося на плечи.