— Вы знакомы с какими-нибудь гомосексуалистами, Сэнди?
Она на мгновение задумалась.
— Вряд ли, — сказала она.
— И вы говорите, что не видели Дэйва шесть дней?
— Совершенно верно.
— А до этого бегали каждый день вместе.
— Да.
Это уже было интересно. Логгинс был мертв всего три дня. А где же он был остальные три?
— Вы что-нибудь нашли, мистер Рул?
Я опасался этого вопроса. Но в данный момент я должен был солгать ей.
— Пока нет. Я скажу вам, когда узнаю. Кстати, кто та девушка, которая ответила на звонок?
— Моя соседка, Беатрис. Она замечательная, мистер Рул. Мне кажется, она действительно понимает, через что мне приходится проходить.
Я подумал: Как здорово, что кто-то это понимает.
— Она тоже бегает?
— Би? О, нет. Но сейчас хорошо быть не одной, понимаете?
— Понимаю. Я буду на связи, Сэнди.
Я повесил трубку, решив оставить сочувствие соседке по комнате. Мне нужно было увидеть педика. Педика с пуделем. Боже мой, — подумал я. — Что за мир!
Его звали Мэнди, а пуделя — Клорис. Особняк на 71-й улице при такой арендной плате, как сейчас, был на вес золота. Я показал ему свое удостоверение, и он провел меня в комнату, которая была не такой большой, как Лонг-Айленд. Мы сели за чай, и он рассказал мне подробности. Он назвал время — 7:45. Он выгуливал Клорис.
— Кто-нибудь был поблизости?
— О, как обычно. Пару пьяниц. И еще довольно привлекательный чернокожий парень на роликовых коньках. Его зовут Гибсон, он безногий.
— Безногий?
— Совершенно верно. У него киоск с хот-догами в глубине парка. Я удивлен, что вы его не знаете. Он — местная знаменитость, — Мэнди закурил сигарету, держа ее кончиками пальцев. — Вы же знаете, как это бывает.
— Я вижу, вы курите.
Он посмотрел на меня так, словно у меня на горле появился зоб.
— И что из этого?
— Просто интересуюсь, как вы относитесь к бегунам.
— Мне они не нравятся, — сказал он. — Не знаю, знаете ли вы об этом, мистер Рул, но раньше считалось, что имея такую собаку, как Клорис, ты обязательно встретишься в этом городе с хорошими людьми. Ты выгуливал собаку и встречал в парке множество других любителей собак. Это был изящный способ познакомиться на почве общих интересов. Теперь ты должен бегать. А лично мне никогда не нравилось потеть за пределами спальни.
Киоск Гибсона с хот-догами находился в нескольких минутах ходьбы, и я решил прогуляться туда. Через два квартала пот начал ползти по моей шее, как мерзкая слизь. Город съел ее в сыром виде, но это все, что у меня было.
Гибсон был уродливым маленьким хорьком с тремя зубами во рту и гидравлическим подъемником, который позволял ему дотягиваться вилкой до сосисок. Я заказал пару и велел ему сделать гарнир из квашеной капусты с луком.
— Вам что-нибудь говорит слово "Gatorade"[12], мистер Гибсон?
Я показал свое удостоверение.
Он улыбнулся, и я увидел, как два из трех зубов быстро исчезли.
— Конечно, — сказал он. — Это то дерьмо, которое пьют бегуны. Эти бегуны — странные ублюдки, понимаете? Никто из них не покупает сосиски. Знаете, что они едят? Яичную скорлупу. Яичную скорлупу, перемолотую в мелкую крошку. Вроде бы в ней есть кальций или что-то в этом роде.
— Непереносимость лактозы, — сказал я.
Я делал домашнее задание.
— А?
— Непереносимость лактозы. Некоторые из них не могут пить молоко, поэтому едят яичную скорлупу.
— Полагаю, вы здесь по поводу убийства.
— Совершенно верно.
Он покачал головой.
— Кто бы это ни был, он сделал это тихо и аккуратно. Я ничего не слышал.
— Вы пьющий человек, мистер Гибсон?
— Я? Конечно. В умеренных пределах, естественно.
Я решил бросить ему быстрый мяч.
— Как вы их потеряли? — спросил я.
— А, ноги? На дискотеке. Вентилятор вывалился из потолка в середине песни Глории Гейнор и скосил их. Вы вряд ли приняли бы меня за танцора, правда?
У меня ничего не было. Одни тупики. Пришло время поговорить с моей клиенткой начистоту. Я нашел ее партнера, и мне за это заплатили. Будет неприятно рассказывать ей о Дейве.
Или о пуделе.
Я позвонил ей и сказал, что сейчас приеду.
Поездка на такси в центр города не улучшила моего настроения. Куда бы я ни посмотрел, везде они бегут, бегут, парами или поодиночке, стройные красивые девушки в шортах и спортивных лифчиках, сильные молодые люди рядом с ними, открытыми ртами втягивающие воздух, с лицами, залитыми потом. Они были невинны и уязвимы, а где-то в городе разгуливал маньяк. У меня были кусочки головоломки, но чего-то не хватало, и я не мог им помочь. Бежать — значит рисковать, — догадался я. — Волдыри, порванные связки, натертости. Они были крепкой мужественной командой, и их надо было уважать. Но, черт возьми, это было все, что я мог сделать.