— Ну, так попробуй выступить с ним два раза в год.
— Блин, — говорит она, — да у тебя явно дряблое тело, ты паршивый любовник, да и писатель никудышный.
— Ты ничего не оставляешь без внимания, да?
— Совершенно верно.
— Послушай, Марго. Я хочу как-нибудь покувыркаться с тобой. Будет весело. У меня в планах потрясающий уик-энд.
— Но меня не это привлекает, — говорит она. — А вот это.
Она берет мой сосок между отполированными ногтями, крутит и сжимает так сильно, как только может. Все в порядке. Я выдержу. Я перехожу к ее попке, но джинсы слишком узкие, чтобы ухватиться за нее основательно, поэтому я переключаюсь на грудь и вдавливаю большой эрегированный сосок в грудь, пока она не вздрагивает и широко раскрывает глаза. Она замирает и переводит дыхание. Я прижимаюсь губами к ее губам, и поцелуй получается крепким и жестким.
— Сколько раз, — шепчу я, — ты трахалась с прекрасным писателем с потрясающим телом, который запросто может довести тебя до оргазма?
Она смеется.
— Господи, ну ладно, — говорит она. — Я согласна с тобой покувыркаться. Но это тебе дорого обойдется.
— Тебе нужны деньги? От меня?
Как будто мы старые школьные приятели. Но, конечно же, они ей нужны. Я спрашиваю ее, сколько.
— Я бы хотела получить сто долларов.
— А за сколько согласишься?
— За пятьдесят. Специальная писательская цена.
Я снова целую ее.
— Я подумаю, — говорю я.
На этот раз мне приятно уходить. Она настоящая женщина. Но я не дал бы ей и пятидесяти, даже если бы они прилетели с Галапагосских островов.
Внизу, на полу, наконец-то дошло до самого причудливого.
Там идет боксерский поединок.
Хорошенькая маленькая испанка, которой не больше двадцати, дубасит рыжеволосого бородатого парня в спортивных трусах. У него на зубах капа, и она ему необходима, потому что за каждый удар по ее телу он получает три удара в челюсть. Перчатки выглядят огромными и нелепыми на крошечных руках девушки, но она с лихвой компенсирует недостаток веса, бьет его изо всех сил, а он даже не пытается прикрыться. Всего несколько коротких тычков в плечо, чтобы ее раззадорить. Ему попалась хорошая злая сучка. Никакого класса, но много родной порочности. И, судя по стояку в его шортах, я бы сказал, что у него незабываемые впечатления от хорошей взбучки.
Решив, что мне нужно еще что-то сказать Марго, я оглядываюсь, разыскивая ее, но она исчезла, и я возвращаюсь к боксеру. Матч уже закончился, и он стоит у лестницы, разговаривая с высокой плотной блондинкой и прелестной чернокожей девушкой, своей госпожой. Рядом с лестницей лежит небольшой чемодан, наполненный боксерскими перчатками разного веса и размера. Он пытается объяснить, как это привлекает его, но блондинка не слушает.
— Это удар, — говорит он, — удар.
Блондинка называет его глупым сучарой и дает ему пощечину.
Он что-то сделал, что обидело ее. Это его не волнует. Он стягивает шорты и начинает дрочить, а она свирепо смотрит на него. Пару раз бьет его наотмашь, а потом отступает назад и сильно ударяет в челюсть.
— Ты бы лучше вставил капу, придурок, — говорит она. — Дай мне перчатку, — говорит она негритянке.
Очевидно, это для ее костяшек, а не для него, потому что там очень мало подкладки. Тем временем он повинуется и стоит, ожидая, пока она зашнурует перчатку, он надел на зубы капу, член в руке.
Я не уверен, что хочу на это смотреть.
Но я уже здесь, и они здесь, так какого черта?
Я согласен смотреть.
— Люблю удары, люблю удары! — визжит он, пока она колотит его.
Потом он ничего не говорит. Теперь вообще нет ударов по корпусу, только все новые и новые удары по голове. Блондинка умеет бить сильно и не сдерживается. Она набрасывается на него с обеих сторон, затем бьет головой в рот и челюсть, нанося удары с разворота. Затем к ней присоединяется чернокожая девушка — с голыми кулаками и такая же злая, как и она, и они лупят его вдвоем. Его глаза стекленеют. Член вянет. Голова начинает болтаться. У него разбита губа, и негритянка требует полотенце.
Кровь еще больше разжигает их. Они притворяются, что испытывают отвращение к нему за то, что он испачкал их кровью, и брезгливо ее вытирают. Потом снова разбивают его в кровь. Черная девушка улыбается. Он теряет равновесие. Я вижу, как Дениз пробирается сквозь толпу, и понимаю, что все кончено.
Дениз нежно поглаживает ему челюсть. Потом сильно шлепает по ней. Что за хрень? Она снова гладит его. Затем наносит идеальный удар наотмашь. Господи! Tе девушки опять хотят его бить! Дениз презрительно смотрит на свою окровавленную руку.