Ирвинг Стоун
ДЖЕК ЛОНДОН
Джек Лондон (настоящее имя Джон Гриффит) — один из наиболее популярных в России американских писателей. Его северные рассказы, повесть «Белый клык», роман «Мартин Иден» известны не одному поколению читателей.
Родился он в Сан-Франциско, в семье фермера: «Насколько я помню себя с раннего детства, нищета сопутствовала нам всегда». Все, о чем он писал в своих книгах, испытано было им в жизни: и работа на фабриках, и служба матросом, и поединок с суровой природой Севера… Джек Лондон знал и жизнь людей.
В его рассказах людям легче живется не в городах, а на диком Севере, очищающем от всего пошлого и поверхностного. Север может изменить человека, отучить его от лени, легкомысленных воззрений, привить ему любовь к труду («Джис-Ук», «Смок-Беллью»). Эгоизму, жажде наживы у своих героев-золотоискателей Джек Лондон противопоставляет верную дружбу, искреннюю любовь сильных и смелых. Романтические герои Дж. Лондона в приключениях и рискованных ситуациях прежде всего проявляют себя как труженики. И тогда им начинает открываться истинная красота Севера и смысл жизни. Произведения Д. Лондона полны бодрости, оптимизма, напоминают о возможности преодоления смертельных опасностей («Любовь к жизни»).
Джек Лондон — выдающийся рассказчик. Его произведения динамичны. Интрига, стремительно развивающийся сюжет, быстрые драматические столкновения, картины могучей, величавой северной природы, потрясающая сила человеческих переживаний делают произведения Лондона увлекательными. «Я верю в благородство и достоинство человека. Я верю, что духовность и бескорыстие займут место грубой жестокости», — признавался писатель.
Обаяние личности Дж. Лондона, проявляющееся в его произведениях (особенно в романе «Мартин Иден», где речь идет о судьбе талантливого человека, его попытках преодолеть лицемерие, ограниченность), смелость писателя при показе жестоких противоречий жизни стали причинами небывалого успеха его книг.
Понятие «успех» — одно из самых важных, когда мы говорим о Лондоне. «Мартин Иден», лучшее, что им создано, недаром в черновиках носил заглавие «Успех». А ведь это глубоко автобиографичная книга. И собственный жестокий финал (Дж. Лондон умер ночью 22 ноября 1916 года, когда острейший приступ уремии заставлял писателя глотать лекарство пузырек за пузырьком, не то любой ценой защищаясь от страшной боли, не то решившись оборвать существование, сделавшееся непереносимым) писатель как бы предсказывает уже в «Мартине Идене» — за семь лет до того, как произошла трагедия.
Мы никогда не узнаем, было ли то самоубийство или трагический инцидент; впрочем это не так уж важно. Существеннее, что подобная развязка не явилась случайной. Гибель Лондона не оборвала его творчество в момент расцвета. Лучшая его литературная пора осталась далеко позади. Это было время кризиса, происходившего буквально на глазах у всех, кто наблюдал будни Лондона в его роскошном калифорнийском поместье неподалеку от Окленда, в той самой Лунной долине, которая им так поэтично описана в одном из романов. По словам писательницы Анны Струнекой, принадлежавшей к кругу самых близких друзей Лондона, «он заплатил слишком дорогую цену за то, что приобрел… Его успех оказался трагедией его жизни».
I
Ранним июньским утром 1875 года жители Сан-Франциско, проснувшись, прочли в газете «Кроникл» ужасающую историю, женщина выстрелила себе в висок. Дело было в том, что муж «выгнал ее из дому, так как она отказалась умертвить своего еще не родившегося младенца, — пример бессердечия и мучений семейной жизни».
Женщиной была Флора Уэллман, заблудшая овца из семьи Уэллманов, старожилов города Мэслон, штат Огайо. Мужчиной — странствующий астролог-ирландец профессор Чани. Что касается младенца, то ему было суждено стать известным миллионам людей всего мира под именем Джека Лондона.
Статья в «Кроникл» — это поток брани по адресу профессора. Правда, в заключение автор признается, что эта история рассказана друзьями Флоры с ее же слов. Газета обвиняет профессора в том, что он отбывал в свое время срок заключения в тюрьме Тумс, что своих бывших жен — нескольких — похоронил: «растет зеленая трава у их изголовья, и хладный камень лег в ногах». Флору он заставлял гнуть спину у корыта, наниматься в няньки к чужим людям. Он продавал мебель, купленную на деньги жены, выгонял Флору из дому, а когда она отказалась уйти, сам бросил ее.
Правды в этих обвинениях так же мало, как и в заголовке статьи — «Покинутая жена». Флора никогда не была замужем за профессором Чани. Ни малейшего желания кончать жизнь самоубийством у Флоры не было. Рана ее оказалась царапиной и принесла куда больше вреда профессору Чани — ведь газеты разнесли эту историю по всей стране. Чани был оскорблен и опозорен на всю жизнь. Вскоре после этого происшествия он исчез из Сан-Франциско. Джек Лондон никогда не видел своего отца.
В то время, когда появилась статья в «Кроникл», Флоре Уэллман было лет тридцать. Низенькая, невзрачная, безвкусно одетая, она ходила в очках и в черном кудрявом парике: глаза и волосы ей испортил тиф. Изжелта-бледное лицо с крупным носом, большие уши. Родом Флора была из хорошей уэльской семьи. В 1800 году ее бабушка, миссис Джоэль Уэллман, глубокой зимой с четырьмя детьми перешла через Аллеганские горы от озера Канандейгуа в штате Нью-Йорк до Вэйн Каунти, Огайо. Чтоб совершить подобное путешествие, требовались энергия, мужество и уверенность в себе.
Оба сына миссис Джоэль Уэллман — Хайрам и Маршалл (дедушка Джека Лондона) унаследовали эти качества. Как-то поздней осенью, когда братья гостили в Кливленде, они отправились пароходом на остров в бухте Путин-Бей. На обратном пути — а это был последний рейс в том году — пароход почему-то там не остановился, и мальчики остались на безлюдном острове без пищи и без крова. Наступала зима. Орудуя камнями вместо топора, они ухитрились соорудить из прибитых к берегу бревен такой прочный плот, что смогли на нем добраться не только до материка, но и до самого Кливленда.
Маршалл Уэллман поселился p Огайо в городе Мэслон. Здесь он строил каналы и брал патенты на свои изобретения, главное из которых — угольная топка Уэллмана. Сколотив солидный капитал, он построил себе дом, один из самых красивых в Мэслоне. Там и родилась его дочь Флора.
Флоре Уэллман была предоставлена возможность получить самое разностороннее по тем временам образование. Она училась музыке, окончила колледж, много читала, хорошо говорила, обладала изящным слогом и превосходно держалась в обществе. Девушке из богатой семьи Уэллманов было бы не трудно выбрать себе мужа по душе и зажить, как ее братья и сестры, степенно и благополучно. Но тут в налаженной машине что-то застопорилось; Маршалл Уэллман был искусный изобретатель, однако справиться с непокорной дочкой оказалось ему не под силу. По отзывам друзей, это была девица с легко меняющимся настроением, умная, одаренная, но нервная. Сколько-нибудь строгому порядку, твердым указаниям она поддавалась с трудом. Двадцати лет она перенесла тиф, и после болезни, как говорят, у нее осталась некоторая сумятица в голове.
Когда Флоре исполнилось двадцать пять лет, она собрала пожитки в чемодан и уехала из Мэслона. Для молодой девушки это было неслыханно. Отношения с родителями были порваны на всю жизнь Несомненно, произошел скандал, но об истинной причине этих неприятностей можно только догадываться. Изобретательный репортер «Кроникл» пред полагает, что «Флора приехала к нам на побережье приблизительно в то же время, когда через заросшие шалфеем романтические дали Невады сюда предпринял путешествие профессор». На самом деле Флора встретилась с Чани лишь три года спустя, в Сиэтле.
Биограф Джека Лондона был бы готов пожертвовать многим, чтобы проследить скрытые от нас три года жизни Флоры Уэллман, когда она скиталась из города в город, зарабатывая на жизнь уроками музыки. Оставшиеся сведения наводят на мысль, что это была бы неприглядная история.
Профессор Чани пишет: «…в тех же меблированных комнатах, где Флору считали моей женой, она прежде выдавала себя за жену Ли Смита. Заведение, где мы жили, было весьма солидным, и вот однажды, вернувшись домой, я увидел, что жильцы собрались выезжать и весь дом охвачен ужасным волнением. Не успел я войти в комнату, как Флора закрыла дверь на ключ, упала передо мной на колени и, рыдая, стала молить о прощении. Я сказал, что мне нечего ей прощать. После долгих жалоб и разговоров вокруг да около она, наконец, рассказала мне правду о Ли Смите. Жильцы, сказала она, уезжают из-за того, что знали ее, Флору, почти в одно и то же время под именем мисс Уэллман, миссис Смит и миссис Чани. Стоило мне тогда уступить первому побуждению, и я ушел бы от нее, избавив себя от многих лет страданий. Но у меня самого за плечами была исковерканная жизнь, и, поразмыслив, я простил Флору».