Томас смущенно почесал прыщи, краснеющие в вырезе майки:
— Да нет никакой проблемы. Просто… не хочу в понедельник узнать, что тебе подсыпали экстази в пиво и накололи тату на заднице или что-то в этом роде, понимаешь?
— Это фэнтэзи было, — буркнул я. Меня смутило, как близко Паровозик подобрался к истине. В понедельник ему точно предстояло узнать обо мне много нового и… хм, мягко говоря, неожиданного. Но рассусоливать с ним я не мог. — Послушай, просто отдай мне конверт, ладно? Или я сам его возьму, — я взялся за створку окна.
Томас вздохнул, потопал к шкафу и стал рыться в коробке. На миг сердце у меня замерло: вдруг конверт каким-то чудом пропал? Или пузырек в нем разбился? Но вот Паровозик вытащил на свет мятый прямоугольник — такой же пухлый на вид, каким я его запомнил. Парень молча протянул его мне, но в карих глазах был укор.
— Спасибо, — я сунул свою собственность в карман, где уже лежал тщательно завернутый в тряпицу шприц.
— Ты придешь в школу в понедельник? — спросил Паровозик, зябко обхватив себя руками. — Учителя спрашивают, как Джек? А что я могу им сказать? Сам тебя уже неделю не видел, а то и больше.
Я покачал головой. Не хотелось ему врать. Только не теперь, когда я, быть может, вижу парня в последний раз.
— Что с тобой происходит? — Томас облокотился о подоконник и страдальчески наморщил брови. — Я каждый день голову ломаю, но… ты же ничего не рассказываешь! Скажи, может, я могу помочь чем-нибудь?
— Ты уже помог, бро, — я повернулся и почти побежал, путаясь в розах. Не мог больше выносить его добрый телячий взгляд, его беспокойство обо мне — будто я и правда был Паровозику братом, таким же маленьким и неразумным, как Тотте.
Дома набрал домоседан в шприц из расчета на 90 кило весу — столько навскидку было в Себастиане. Долго думал, где припрятать наркоз. Наконец прилепил ширку пластырем на внутренней стороне предплечья. Рукав толстый и свободный, под ним не видно, а достать, если что, можно быстро. Не известно ведь, когда Себастиан появится. Обещал позвонить, да, но я был бы идиотом, если бы полагался на его обещания.
Потом сходил в гараж, взял ломик и отправился наверх — вскрывать ту комнату в башне, где в моем сне стоял телескоп. Весь хорошо продуманный план мести Себастиану полетел псу под хвост с красивой подачи Лэрке, так что мне ничего не оставалось, как импровизировать.
И вот инструмент уже в щели между обшарпанной дверью и косяком. "Правило третье, — прошептал я и облизнул пересохшие губы. — Не пытайся проникнуть в башню, когда дверь заперта". Интересно, а какое конкретно наказание ожидает того, кто нарушит одно из правил? Может, Джейкоб знает? Узнал — и пропал.
Дрожащими руками я надавил на ломик. Ничего не случилось. Вставил его поглубже, надавил еще. Дернул, навалился всем телом. Внутри что-то подалось, крякнуло, и дверь распахнулась, плюнув на пол горсткой мелких щепок. Из темноты пахнуло зверем: мускус, пот, пыль и телесные выделения. В комнате с плазмой воняло также, только здесь к букету примешивался слабый запах краски. Я сунул руку во мрак и нащупал выключатель.
Логово монстра выглядело не совсем так, как я видел его во сне. Будто некоторые детали, казавшиеся неважными, выступили вперед, стали выпуклее, в то время как другие ушли на задний план. Возможно, потому, что теперь я видел тайную комнату своими глазами, а не через восприятие Джейкоба.
Телескоп по-прежнему целился в окно, теперь закрытое выгоревшей шторой. Длинная труба посерела от пыли, местами размазанной чьими-то пальцами. Занавеску по ходу не отодвигали какое-то время — к ней присох дохлый ночной мотылек. На столе рядом стояли два больших экрана и компьютер — единственные новые и относительно чистые предметы в помещении, как будто вырезанном из старого фильма. Книжный шкаф у стены, вытертое кресло, сам стол, стул перед ним больше подошли бы квартире теть Люси, тащившей все из секонд-хэнда, чем обставленному по последнему слову дизайнерской моды Замку. Когда такое делали? В семидесятых? Или еще раньше?
В углу притаился здоровенный древний телек с видаком. На экране — слой пыли толщиной в палец. Полки в шкафу забиты видеокассетами. Большая часть из них помечена ярлычком "Себастиан". Остальные носили надпись "Лукас". А это еще кто такой? Я вспомнил слова Джейкоба из зеркала: "Я не один". Мля, по ходу, мы приближаемся к разгадке всей этой хреномати.
Стеллаж рядом заполняли диски, надписи на которых были слишком мелкими — сразу не разглядеть. Порно? На полках лежали серые барханы и кое-где — тельца оголодавших пауков. Мое внимание привлекла свисающая почти до пола заскорузлая тряпка, покрытая бурыми пятнами. Фак, это еще что?! Неужели — кровь?!