Я так увлекся своими планами, что поздно среагировал, когда за спиной взизгнули тормоза. Обернулся — это же наш мерс! И Себастиан из него выскакивает с решительной мордой. Блин, как он меня нашел?!
Я скатился в канаву, оттуда на карачках и в лес. Отчим за мной. Мля, не знал, что он такой спортивный. Зря я сланцы надел — бегать в них не айс.
Короче, кончилось все быстро. Я за ветку запнулся и нырнул носом. Вскочил тут же, конечно, только поздно было. Он меня за руку поймал, дернул к себе и по уху ладонью — хрясь! В котелке все взорвалось. Я бы рухнул, если б эта мразь меня не держала. А он по другому уху с оттягом — хрясь! Короче, валяюсь на иголках — там сосняк был — голову зажимаю. Ору, а голос свой едва слышу. Все, думаю. Оглохну щас нафиг, если гад продолжит. А он меня сзади, по почкам, сволочь. И тоже так, ладошкой. В общем, я уже думал, Сева меня там и зароет. Только он вдруг оставил меня в покое.
Перед глазами темнота чуть рассосалась, в ушах гул поутих. Вроде я еще живой, лежу, скорчившись, на боку. Прямо передо мной — расставленные колени Себастиана, в иголках и прилипших травинках, бедра, обтянутые дорогими джинсами, между бедрами — ткань темнее. Я чуть повернул голову и поймал его взгляд: взгляд ребенка, который только что оторвал мухе крылышки, и не может решить, что лучше — поджарить ее теперь на свечке или скормить канарейке. Он понял, что я очухался, моргнул пару раз и улыбнулся:
— Привет, Джек. Как ты себя чувствуешь?
Как будто, блин, это и не он меня отмудохал.
— Хреново, — говорю, просто, чтоб что-нибудь сказать.
Он улыбнулся еще шире:
— Сейчас мы поедем домой, к маме. Ты перед ней извинишься и пообещаешь больше никогда не курить хэш. И вообще не курить. Понятно?
Я кивнул. Ссать хотелось ужасно, ныли почки.
— Хорошо. Ты умный мальчик, Джек. А теперь запомни, — он наклонился ниже, положил руку мне на бедро, но я лежал смирно, как парализованный. — Все эти мысли о полиции, о жалобах в Коммуну — забудь их. Никто тебе не поверит и не поможет. А я об этом узнаю. И знаешь, что тогда будет?
Его ширинка с мокрым пятном была прямо перед моим лицом, и я думал, что не хочу знать, что может сделать человек, который кончает от того, что причиняет другому боль.
Дом, который построил Джек
За "драку" с матерью меня наказали рублем, вернее, кроной. Лишили карманных денег.
Объявили об этом тем же вечером, вызвав меня на ковер — пушистый и белый, лежащий между диванами-альбиносами в гостиной.
— Не думай, что ты от нас еще хоть копейку получишь, — мать говорила по-русски. Отчим сидел рядом, внимательно прислушиваясь. Оба трогательно держались за руки. — Нужно тебе что — скажи, купим. Я не дам тебе деньги Себастиана на наркоту тратить!
— Мам, ну я же обещал! — в двери на террасу украдкой стучал дождь, сползая по стеклу извилистыми дорожками. Я думал о том, что скоро у отчима кончится отпуск. И о том, как быстро он заметит, если я стырю одну из его банковских карт.
Парочка посовещалась чуть слышно, и слово перешло к Себастиану:
— Джек, ты подорвал наше к тебе доверие, — клянусь, у него даже голос благородно дрожал. Вот артист! — Доверие — это фундамент здоровых семейных отношений. Тебе придется его заново заслужить.
Здоровые отношения?! Отымей себя в зад! Этого я, конечно, вслух не сказал. Вслух я сказал другое:
— А что, если мне трусы понадобятся или гандоны, мне тоже к вам обращаться?
Ма рванулась в бой, но Себастиан ее опередил:
— Насчет презервативов мы с тобой отдельно побеседуем — похоже, на уроках сексуального воспитания у вас в школе этот момент упустили.
Я похолодел, а мать встрепенулась:
— Уроки секса? Жень, у вас что, в школе были… — она прихлопнула ладошкой губы на страшном слове и только переводила большие глаза с меня на Себастиана и обратно.