— Ты точно хочешь научиться ездить верхом? — наконец спросила она испытующе.
— С детства мечтал, — я стукнул себя кулаком в грудь. — Лошадей обожаю.
Она вздохнула и потащила велик ко мне:
— Ладно. Тогда пойдем.
На Каштановой ферме было безлюдно. Только по огороженной площадке, которую Лэрке назвала манежем, трусила пара упитанных пони с детьми под присмотром инструктора, а родители висели на изгороди, обмахиваясь панамами. Дети в огромных черных шлемах походили на головастиков, родители — на разморенных жарой пестрых жаб.
— Туристы, — презрительно скривила губы моя провожатая.
Мы зашли в прохладу конюшни. Пахнуло навозом и сеном, глухо застучали копыта, из боксов по высовывались любопытные морды обитателей. На каждом стойле висела табличка с именем лошади и указанием ее породы. Лэрке остановилась перед боксом, на котором значилось: "Луна. Фьорд".
— Твоя? — спросил я, кивая на невысокую плотную лошадку удивительного серебристого цвета с темной гривой и хвостом.
— Ага, — девчонка ласково провела Луне по переносице, почесала широкий лоб. — Родители подарили на день рождения. Мне тогда восемь исполнилось. Вот с тех пор мы и вместе.
Нормально, блин. Чего там подарили мне на восьмилетие? Хоть убей, не помню. Помню только, что обожрался мамиными домашними трюфелями — это она конфеты такие сделала. Обычно дома у нас шоколада не водилось, а тут две полки в холодильнике были им забиты. Вот я и не удержался и таскал с кухни потихоньку, таскал… Пока не заблевал праздничный стол и новое платье тети Светы. Пришлось вызывать скорую и делать промывание желудка. С тех пор я шоколадные конфеты не очень. Особенно которые какао обсыпаны.
— У тебя наличка или карта?
Вопрос Лэрке спас меня от воспоминания о пихающемся в горло вонючем резиновом шланге и садистких глазах врача скорой помощи.
— Э-э… — тут я сообразил, что за уроки верховой езды, конечно, надо платить.
— Просто Элис карты не принимает, — пояснила хозяйка Луны, уворачиваясь от мягких волосатых губ кобылы. — Я давно говорила, чтобы они завели автомат, ведь клиентов теряют. Но у них тут так и осталось все по старинке.
— Блин, а у меня карта, — поспешил я сообщить нарочито огорченным голосом. Не признаваться же, что в карманах только ветер гуляет.
Лэрке оторвалась от лошади и смерила меня сочувственным взглядом.
— Жаль… — и вдруг вспыхнула вся изнутри в солнечной улыбке. — Знаешь, а давай я тебе сама первый урок дам?
— Но… у меня же лошади нету, — растерялся я.
— А я тебе одолжу Луну! Она очень спокойная, послушная. Для начинающих — самое то! Сначала посмотришь, как я делаю, а потом сам попробуешь. Что скажешь?
Я представил себе, как лечу с кобылы прямо под ноги Лэрке, а она рассыпается своим волшебным серебристым смехом. К ней присоединяются туристы, дети-головастики, и сама Луна, скаля здоровенные желтоватые зубы.
— Э-э, скажу, здорово и большое спасибо, — осторожно начал я. — Только вдруг я твоей лошади не понравлюсь?
Лэрке действительно рассмеялась:
— Не волнуйся. Ей нравятся люди, которые нравятся мне.
Ого! Сердце у меня в груди сделало обратное сальто.
— Ладно, — говорю. — Что мне надо делать?
Девчонка посерьезнела:
— Смотри и слушай внимательно. В следующий раз помогать не буду.
Она зашла в стойло, а я благоразумно остался пялиться через ограду — не хватало еще, чтобы меня залягали до начала всего интересного. Лэрке щебетала, объясняя, зачем нужен груминг, и как седлать лошадь. Я с чистой совестью пропускал мимо ушей мудреные слова вроде "вальтрап", "потник" и "подпруга", а сам любовался девчонкой и тихо фигел. Как она, такая маленькая и хрупкая, могла легко управляться с животиной раза в четыре больше ее и раз в десять тяжелее?
— Запомнил? — спросила наездница наконец, а Луна взглянула на меня свысока, задрала верхнюю губу и заржала. Уже издевалась, вот кобыла!
Я кивнул, и мы пошли подбирать мне шлем. Пальцы Лэрке коснулись моей скулы, когда возились с ремешками, и меня просто дрожь пробила. Потом мы вышли во двор — я старался держаться как можно дальше от лоснящегося зада Луны, не только потому, что, как мне объяснили, лошади лягают назад, но и потому, что из-под ее хвоста иногда падало кое-что увесистое и вонючее. Потопали к свободному манежу. Я повис на ограде, а наездница принялась демонстрировать шаг, рысь и галоп. Чувство было, что я в ковбойском фильме, не хватало только шляпы с полями, лассо и сигареты в зубах.
— А теперь твоя очередь, — махнула мне Лэрке.