Мы не можем получить его ДНК даже от детей или родных братьев и сестер. Детей у Сикерта не было. Не было детей и у его сестры. Насколько нам известно, и четверо его братьев умерли бездетными. Эксгумировать тела матери, отца, братьев или сестры Сикерта в надежде обнаружить признаки митохондриальной ДНК, сходной с полученной в лабораториях «Боуд», немыслимо.
Дело Потрошителя невозможно решить с помощью анализа ДНК или отпечатков пальцев. Общество ожидает от криминалистов ответов на все вопросы, но без коллективных усилий, человеческого разума и напряженной работы все улики бессмысленны и бесполезны. Даже если бы мы получили неопровержимые доказательства совпадения ДНК Сикерта с ДНК, найденной на письме Потрошителя, любой квалифицированный адвокат мог бы сказать, что факт написания письма еще не говорит о том, что Сикерт кого-то убил. Может быть, он просто подделал несколько писем Потрошителя, поддавшись своему извращенному чувству юмора. Хороший прокурор может доказать, что, если Сикерт написал хотя бы одно письмо Потрошителя, у него серьезные неприятности, потому что подобные письма являются признанием. В них Потрошитель признается, что убивал и увечил людей, и угрожает убивать правительственных чиновников и полицейских.
Водяные знаки — это еще одна улика. Сейчас нам известно, что три письма Потрошителя и восемь писем Сикерта написаны на бумаге с водяными знаками фирмы «Пири и сыновья». В период с 1885 по 1887 год в доме Сикерта по Бродхерст-гарденз была бумага только фирмы «Пири», сложенная по центру, как поздравительная открытка. На передней стороне листа была бледно-голубая кайма. Тисненый адрес также был бледно-голубым. Водяной знак «Пири и сыновья» располагался по центру складки. В трех письмах Потрошителя бумага была разорвана по складке, поэтому в них сохранилась только половина водяного знака фирмы.
Если только Джек Потрошитель не отличался невероятной глупостью, он бы выбрал ту сторону бумаги, на которой не было адреса. Не могу сказать, что преступники никогда не совершают глупых ошибок. Они оставляют на месте преступления водительские права или пишут записки на банковских бланках с указанием своего адреса и номера социальной страховки. Но Джек Потрошитель таких фатальных ошибок не совершил, иначе его разоблачили бы еще в XIX веке.
Джек Потрошитель был высокомерен. Он не верил в то, что его вообще можно поймать. Сикерта не волновали водяные знаки на письмах Потрошителя, которые он писал полиции. Скорее всего, это было еще одним призывом: «Поймайте меня, если сможете». Водяные знаки фирмы «Пири и сыновья» на бумаге, используемой Сикертом, содержат дату производства. На трех письмах Потрошителя с водяными знаками мы находим цифры «18», «18» и «87». 87, скорее всего, означает 1887 год.
Обратившись к архивам, мы находим совпадение водяных знаков, на которое Сикерт не обращал никакого внимания. Письма, написанные Сикертом Жак-Эмилю Бланшу в 1887 году, написаны на бумаге с черным тисненым адресом и водяными знаками «Джойнсон Суперфайн». Исследование переписки Сикерта с Бланшем в библиотеке Института Франции в Париже показало, что в конце лета и осенью 1888 года, а также весной 1889-го художник также использовал бумагу фирмы «Джойнсон Суперфайн» с обратным адресом: 54, Бродхерст-гарденз, вытисненным либо без цвета, либо ярко-красным с красной границей.
Письма, которые писала Бланшу Эллен в 1893 году из дома 10 по Глиби Плейс, Челси, также написаны на бумаге с водяными знаками «Джойнсон Суперфайн». В коллекции Уистлера в Глазго хранятся семь писем Сикерта на бумаге с водяными знаками «Джойнсон Суперфайн». Похоже, Сикерт использовал эту бумагу одновременно с бумагой фирмы «Пири и сыновья».
В отделе рукописей Гарвардского университета хранится коллекция сэра Уильяма Ротенстайна. Я обнаружила здесь два письма Сикерта, написанных на бумаге с водяными знаками «Джойнсон Суперфайн». Ротенстайн был художником и писателем. Он считался настолько близким другом Сикерта, что тот спокойно мог бы попросить его солгать под присягой. В конце 90-х годов Сикерт подружился с мадам Виллен, рыбачкой из Дьеппа, которую он называл «Титиной». Хотя свидетельств этого романа нет, Титина сдала Сикерту комнату и предоставила в своем небольшом доме место для студии. Какова бы ни была природа их отношений, они были использованы против него в суде, когда Эллен подала на развод, которого он не желал. «Если тебя вызовут в суд, — писал он Ротенстайну в 1899 году во время бракоразводного процесса, — ты не должен признаваться в том, что знаешь имя Титины. Скажи, что я всегда называл ее „мадам“.
Оба письма с водяными знаками «Джойнсон Суперфайн», написанные Ротенстайну, не датированы. В одном из них, как ни странно, написанном на немецком и итальянском языках, использована бумага, которая могла принадлежать матери Сикерта, так как на ней указан ее обратный адрес. Второе письмо к Ротенстайну, где мы видим математические формулы и карикатурное лицо, содержит обратный адрес: 10, Глиб-стрит, Челси, — тот же самый адрес, что и на письме Эллен Сикерт к Бланшу. Сохранилось и письмо Потрошителя, написанное на бумаге с частью водяного знака «Джойнсон Суперфайн». Похоже, Сикерт использовал эту бумагу с конца 80-х до конца 90-х годов XIX века. Я не нашла подобных знаков на письмах художника, написанных после развода. В 1899 году Сикерт перебрался на континент.
Четыре письма, хранящиеся в папке «Уайтчепелские убийства» в Лондонском архиве, были написаны на бумаге с водяными знаками «Джойнсон Суперфайн». Они датируются 8 октября 1888 года, 16 октября 1888 года, 29 января 1889 года и 16 февраля 1889 года. Два письма подписаны «Немо». Три других письма подписаны так же, но написаны на простой бумаге, без водяных знаков. 4 октября 1888 года (за четыре дня до получения полицией Сити первого письма Потрошителя) в газете «Таймс» было опубликовано письмо к редактору, подписанное точно так же. В нем автор описывал «уродства, отрезание носов и ушей, потрошение тела и вырезание отдельных органов — сердца и т.п…» Автор письма продолжает: