— Мы никогда не знаем, кто именно почтит нас визитом, — дипломатично сказала Глава Киевских ведьм. — Потому в такие дни мы ждем всех.
— А я знаю, как их увидеть! — встряла Чуб. — Мне Акнир рассказала. Чтоб узнать, пришел ли покойник в гости, нужно сесть на печь и смотреть на дверь через лошадиный хомут. Или выйти на улицу и посмотреть в дом сквозь замочную скважину или через окно. И, между прочим, нашу толстую Белую Даму люди с улицы видели именно через окно. Я вам говорю, она здесь! И кошки на нее среагировали!..
— Толстая Дама? — озадачилась Василиса Андреевна, успевшая раздвинуть стол и покрыть его домотканой вышитой скатертью, в центре которой она торжественно водрузила расписную ритуальную свербь. — Кто же это мог быть? Вроде бы все Киевицы были достаточно стройными…
Раздался сухой неприятный треск — глиняная свербь в центре стола треснула и развалилась на три равных части.
— Видите! — всколыхнулась Даша. — Это она! И ей не нравится, что ее обзывают толстой. Не понимаю, неужели вы никогда не слышали о привидении Белой Дамы? — требовательно спросила Чуб Василису. — Вы должны о ней знать! Вы же преподаете в университете историю!
— И все же на ваш вопрос мне трудно ответить. А кроме того, пора начинать приготовление. Не стоит гневить невниманием Душек. Особенно, если они столь сильны, как души покойных Киевиц. Прошу извинить меня, — собрав осколки сверби, Василиса Андреевна с важным видом удалилась на кухню.
Еще раз убедившись, что ее сын погрузился в сон, Ковалева подошла к тонконогому бюро, где возлежала большая, не слишком удобная для чтения Книга Киевиц, и открыла ее столь легко и привычно, что сразу стало понятно: Маша и книга на короткой ноге, точнее — на короткой руке. Казалось даже, что книга открылась, не дожидаясь прикосновения, как кошка, подстраивающаяся под руку хозяина, страницы с тихим шуршанием сами побежали слева направо, как дети, с хихиканьем уворачивающиеся от щекотки.
Но секунду спустя Книга угомонилась, стала чинной, серьезной и, открывшись на странице с названием «Некромантия», оказалась солидарной с Главой Киевских ведьм, явно пытаясь запугать свою Киевицу:
Ясная Киевица, лучше тебе никогда не встречать Некроманта на своем пути, особенно в дни Уробороса, именуемые Мамки-Деды́.
Помни, что мертвые в эти дни сильнее живых и ни одно заклятие нашего мира не подчинит того, кто живет в мире ином…
Акнир подбросила последнее полено в уже разгоревшийся огонь, встала с колен, отряхнула серебристые леггинсы:
— Вам стоит послушать Васю. Она славится умением гадать на громах и закатах. Я верю ей: в Город вернулись старые беды.
— Старые?
— Моя мать, Киевица Кылына, запретила некромантам входить в Киев. Мама любила людей и считала, что каждый слепой вправе сам выбирать между Небом и Землей, и их души — не игрушки для ведьм. Но теперь ее нет, вы не издавали запрет. А до запрета испокон веков некроманты приходили в Киев на Бабы́-да-Деды́. Имеющие третье негласное название — дни ловцов душ. Они шли в Святой Город воровать души монахов и богомольцев…
— Вчера кто-то раскопал на Замковой горе могилу монаха! — громко вскрикнула Даша. — Так в газете написано, — Чуб схватила и подняла над головой полотнище «Неизвестного Киева».
— И вновь нестыковка, — спокойно сказала Катя. — Если ваш новый некромант любит души любящих, при чем тут монах, который умер сто лет назад? Как он мог любить ее?
— А как сто лет назад ее мог нарисовать Котарбинский? — лихо отбила возражение Чуб.
— Похоже, мы знаем точный адрес разгадки — сто лет назад, — улыбнулась Маша. — Но нестыковка все-таки есть, — заговорила в ней студентка исторического факультета, пусть и пребывающая в официальном декрете. — Журналисты ошиблись. На Замковой горе не могло быть могилы монаха. Разве только монашки. Флоровский монастырь, которому принадлежало церковное кладбище, — женский. Но там хоронили и обычных гражданских людей: мещан, купцов, профессоров, возможно, художников, которые жили в доме напротив…
— Художников? — полувопросительно-полувосклицательно вскрикнула Даша. — А где во-още похоронен ваш Котарбинский?
— А я хотела бы знать, при чем здесь Котарбинский вообще? — поджала губы Катя. — Не слишком известный художник, умерший в…
— …1921 году, — сказала всезнающая Маша Ковалева. — В Киеве, — ответила она заодно и на Дашин вопрос. — Его могила должна быть где-то здесь. Я точно не знаю… Даша, ты думаешь, некромант раскопал его могилу на Замковой?