— Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? — сердобольно спросила Даша.
— Кто вы?
— Мы мимо шли… Вам нужна помощь?
— Не знаю, — Егор сел на землю, втянул голову в плечи, нервозно огляделся вокруг. Его пальто и серый костюм были безнадежно испорчены, но он не обращал внимания на влажные грязные пятна.
— Вам плохо? Может, вызвать вам скорую? — подошла к ним Акнир.
— Нет смысла. Мне уже лучше, — в его словах было лишь неприкрытое желание избавиться от них.
— Вы ведь Егор, — утвердительно сказала Даша Чуб.
— Мы знакомы? — осведомился он не слишком дружелюбно, но без раздражения и впервые посмотрел на нее внимательно.
— Мы утром звонили вам. Мы должны были встретиться в пять часов. Ваш телефон нам дала мать Ирины, чтобы мы могли помочь вам с похоронами.
— Спасибо. Но мне не нужна помощь, — он сразу потерял к ним интерес. Осторожно потрогал свое горло.
— Это ваша? — Акнир указала на лежащую неподалеку пустую бутылку.
— Нет, я не пил… она не моя, лежала тут… здесь много такого добра… я просто пришел сюда. Мы раньше часто гуляли с ней здесь… Ирина всегда назначала мне свидания рядом с «зеленкой».
— И сейчас назначила? — невинным голосом задала вопрос Чуб.
Он скривился, как от внезапного спазма:
— Что-что?
— Она ведь вам пишет? Ира прислала вам sms и назначила свидание? Здесь?
— Нет. Я не знаю, где сейчас находиться Ира, — сказал он быстро заученно-нейтральным голосом. — Я просто пришел сюда, потому что думал о ней… и мне стало плохо.
— Мы видели. У вас раньше были такие припадки?
Егор не стал отвечать:
— Прошу простить меня, мне нужно идти. У меня очень много дел. Завтра похороны.
Он встал, пошатнулся на нетвердых ногах, огляделся, скользнув по ним взглядом, уже не отличая их от неодушевленных предметов — стволов, пеньков, дороги, столбов… Рефлекторно, словно стараясь защититься, обнял себя одной рукой за плечо и с неподдельным, нескрываемым страхом посмотрел на туман, прятавшийся сейчас высоко в листьях деревьев, — лишь туман казался Егору реальным собеседником, живым, одушевленным и вызывающим ужас.
— Спасибо, что не прошли мимо, — почти скороговоркой сказал он. — Мне действительно не нужна помощь с похоронами. Пусть Ада Антоновна ни о чем не беспокоится. Помогите лучше ей, поддержите ее. Прошу прощения. — Он двинулся прочь быстрым шагом. Но через десяток шагов не сдержался, припустил, почти побежал прочь — стараясь поскорей унести ноги из туманного Провалля.
С минуту Даша и Акнир смотрели, как он удаляется от них по желтой дороге и скрывается в белом сумраке.
Затем Чуб недовольно оглядела свои грязные коленки.
— Тю!.. Чулки порвала! — она придирчиво изучила хэллоуинскую расцветку в виде кровоподтеков и ран и не расстроилась. — А вообще, так даже лучше — креативней. Дырки однозначно вписались в дизайн… еще бы настоящей крови добавить…
— Лучше обойдемся без крови, — мрачно сказала Акнир.
— Но ведь Егору теперь ничто не угрожает? — уточнила Даша, подтягивая чулки.
— Нет. Круг Киевиц защищает его. Теперь она до него не доберется.
— Думаешь, это она? Ирина заманила его сюда, чтоб убить? Она прислала ему sms с того света? Она сейчас здесь? — вмиг потеряла оправдательную версию Чуб. — Ты вообще видела эти белые руки? А на нас туман тоже может напасть? — она поежилась, на туманной аллее стало сыро и холодно. Тропа перестала быть радостно-желтой — туман опускался вниз, окрасив деревья в пегую марь, заключив их в белую клеть, окончательно отрезав от мира.
— Вот и Мамки пришли, — устало сообщила Акнир.
— Что же нам делать теперь?
— Ничего, — резковато ответила ведьма. — Для Егора мы сделали все, что могли. А нам туман ничем не грозит. Для того Киевицы и чествуют душечек, чтобы Мамки с Дедами служили не только некромантам, но и нам — помогали и защищали. Пора возвращаться в Башню, пригубить рябиновку, разделить с ними хлеб. А то душки обидятся… Да и у Маши как-никак день рожденья.
— Ну нашу Машу и угораздило родиться вообще, — Чуб присела на влажный от тумана пенек и принялась чепурить свои креативные дырки.
— И это объясняет в ее характере многое. Точнее, все, — сказала ведьма. — Акнир снова достала свою белую трубочку из кости с тонкой резьбой, распалила ее, вызывая к жизни путеводную змейку. — Все мы похожи на дни, в которые мы родились.