Джек
Я просыпаюсь в холодном поту от пристального взгляда, устремленного на меня из темноты. Душно, в горле пересохло, простынь сбилась в ком, край одеяла касается пола. За окном глубокая ночь, лишь тени ветвей пляшут на потолке, движимые ветром, да с улицы доносится приглушенный стеклопакетом шум редко проезжающих машин.
Тяжелое дыхание присвистом раздается рядом с краем кровати. Я шарю рукой, чтобы коснуться теплого мехового бока.
- Ну, чего тебе не спится, Джек? До утра еще далеко, - пальцы слепо гладят такую привычную шерсть, чешут за ушами. Джеку уже пятнадцать лет, и он умирает.
Пес тяжело выдыхает и кладет голову на подушку рядом с моим лицом. Воздух с трудом проталкивается через его опухшее горло. Онкология. Большая шишка, выросшая на шее, с каждым днем все быстрее пытается забрать у меня давнего друга. Операция противопоказана – пес может умереть прямо на операционном столе.
В груди все сжимается. Я не хочу верить, что Джека скоро не станет. Сажусь, касаясь ногами холодного пола, и обхватываю руками собаку. Тот, почувствовав мои эмоции, жалобно скулит, прерываясь на хриплые вздохи.
- Дружище, как я буду без тебя? – на глазах непроизвольно наворачиваются слезы. Я – взрослый мужчина не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Он умирает, а я ничего не могу с этим сделать. А Джек ждет, ждет, что его хозяин что-то предпримет, облегчит страдания. Но у меня лишь опускаются руки.
Кажется, что ужасная болезнь затронула и мое горло – его перехватывают цепкие липкие лапки горя и ласково сжимают, не давая сделать и вдоха.
Один раз у меня с моей девушкой зашел разговор об усыплении Джека. Неделю назад он едва ли мог вставать, ничего не ел и не пил. Лишь лежал, изредка открывая глаза, и смотрел в мою сторону мутным взглядом, ожидая избавления.
Вот только на следующий день после разговора пес словно ожил. Он завилял хвостом, вылакал предложенную воду и даже съел корм, уже давно дожидающийся его в миске. Казалось, что болезнь отступила.
Джек словно говорил мне: «Смотри, хозяин, я еще жив. Я могу по-прежнему быть твоим другом. Не списывай меня со счетов!» - он ходил за мной на дрожащих лапах, клал тяжелую голову на колени, как только появлялась такая возможность. Его поведение заставляло чувствовать себя еще хуже.
На людях холодный, спокойный и уравновешенный, дома я закрывался в ванной и долго смотрел в пустоту, утирая с лица выступавшие зачем-то слезы. А в голове лишь крутилось: «Джек, милый Джек, мы ведь столько пережили вместе, а ты оставляешь меня».
Пес утыкается мне в живот, на что я лишь отрешенно треплю его за ушами. Он жалобно скулит и с трудом поднимается из сидячего положения на все лапы. Я встаю следом. Здесь душно, жарко, в воздухе плотно засел запах смерти.
На часах четыре утра, но мне все равно. Я набрасываю на плечи куртку, на босые ноги кроссовки и выбегаю прочь из квартиры. Нужен свежий воздух. Пробежка должна вытравить из головы дурные мысли.
Я начинаю медленно бежать, со временем ускоряя темп. Сконцентрироваться на дороге. Смотреть лишь вперед. Только я, только пружинящая под ногами поверхность, только холодный ветер, бросающий в лицо горсти мелких капель.
Наутро Джеку становится очень плохо. Его скулеж разносится по квартире, заставляя меня сжимать голову руками. Надо что-то делать. Страдания бедного пса невыносимы для меня.
Я должен взять себя в руки и отвезти беднягу в клинику. Сегодня все кончится. Он уйдет тихо и безболезненно. Я надеваю на друга ошейник. Карабин от поводка знакомо защелкивается. Мои руки дрожат не меньше, чем сам Джек. Пес едва держится на ногах. На улицу он спускается, прислонившись одним боком к стене. Пару раз едва не летит вниз, оступившись.
- Прости меня, Джек. Прости… - я повторяю это всю дорогу, пока мы едем.
В клинике слишком стерильно, противные запахи медикаментов щекочут нос.
- Останетесь? – спрашивает врач холодно, забирая у меня из рук поводок. Я лишь слегка качаю отрицательно головой.
- Не смогу, - чувствую себя палачом, решившим
распорядится чужой жизнью. Палачом, который предает своего друга.
Опускаюсь на колени на кафельный потрескавшийся пол и утыкаюсь лицом в шерсть Джека. Мои руки непроизвольно стискивают пса в объятиях.
- Прощай, парень. Не бойся, все будет хорошо. Тебя ждет лучший мир – там. Ведь все псы попадают в рай, - мне вспоминается старый мультик с таким названием, отчего в горле сильнее начинает першить. Маленький мальчик внутри меня еще помнит, как ему привезли щенка, как весело они играли в мяч, как Джек катал его на санках, радостно лая. Мальчик хохотал, держась за поводок, когда пес катил его, еще с трудом стоящего на роликах, в горку. Мальчик помнит, как на даче, когда на него напала бродячая собака, Джек выскочил, почувствовав угрозу, и бросился защищать.
- Пора, - ветеринар выдергивает меня из воспоминаний.
Я поднимаюсь, разворачиваюсь и быстрым шагом выхожу прочь из клиники, дав себе обещание – не оборачиваться. Не оборачиваться, чтобы не видеть понимающего взгляда Джека.
Я заезжаю в ближайший магазин и покупаю коньяк. Надо как-то успокоиться. Надо забыться. Всю ночь мне кажется, что Джек еще в квартире. Я слышу его шаги и цокот когтей по паркету, тяжелое дыхание и уставшие вздохи.
Утром раздается звонок в дверь. Полностью разбитый, взъерошенный и помятый я выхожу в коридор. На пороге стоит моя девушка, прижимая что-то к груди.
- Я нашла его в твоем подъезде, - говорит она, слабо улыбаясь. Я еще не рассказал ей про Джека, не мог.
Девушка протягивает мне маленький меховой комочек. Я не сразу понимаю, что это щенок и он живой. И щенок этот как две капли воды похож на моего Джека.
- Джек? – шепчу я, со свистом вдыхая воздух. Щенок приподнимает голову и смотрит на меня, виляя хвостом…