— Когда я отбываю?
— Завтра утром, первым рейсом.
— А что в твоем понимании означает, что это дело выполняется абсолютно правильно?
Гарбер молча поерзал на своем кресле, но не ответил на этот вопрос.
Вернувшись в казарму, я принял душ, но не побрился. Тайная операция — это та же работа по Станиславскому, в этом Гарбер прав. И мне был знаком тип человека, которым я должен был стать. Да он, этот тип, знаком любому солдату. В городах, расположенных по соседству с базами, полно парней, по тем или иным причинам списанным из армии, но они никогда не поселяются дальше мили от базы. Некоторым удается закрепиться на выбранном месте, некоторых вынуждают переселяться, но и те, кто переселяется, в конце концов обосновываются в городе, расположенном рядом с другой базой. Все то же самое, хотя и другое. Но эта та жизнь, которая им известна. И они чувствуют себя в ней вполне комфортно. Они продолжают придерживаться некоторых глубоко укоренившихся в их сознании принципов армейской дисциплины, словно это старые неизбывные привычки, похожие на цепи в структуре ДНК, — однако при этом они напрочь забывают о правилах личной гигиены. Глава первая, раздел восьмой, параграф второй перестают оказывать влияние на их жизни. Поэтому я не брился и не причесывался. Лишь просушивал волосы.
Потом я вывалил всю свою одежду на постель. Идти за туфлями в «Гудвилл» не было необходимости, поскольку у меня уже имелась подходящая пара. Примерно двенадцать лет назад я находился в Великобритании и купил там пару прочных коричневых башмаков в отделе для джентльменов в деревенской лавке, вокруг которой на много миль не было ни одного подобного магазина. Большие, тяжелые, крепкие и надежные башмаки. Они были в хорошем состоянии, хотя выглядели немного поношенными и сморщенными. В особенности задники и каблуки.
Я поставил башмаки на постель, где они оказались в одиночестве. Других личных вещей у меня не было. Вообще никаких. Даже носков. В ящике комода я обнаружил старую армейскую футболку, хлопковую, цвета хаки; когда я получал ее, она была плотной, с ярким рисунком, который сейчас почти исчез от многократных стирок, а ткань стала тонкой, как шелк. Я решил, что такая футболка мне подходит, и положил ее рядом с башмаками. После этого я дошел до гарнизонной лавки и побродил между стеллажами, куда не заглядывал уже невесть сколько времени. Я отыскал там пару парусиновых штанов цвета черного кофе и рубашку с длинными рукавами, изначально красно-коричневую, но это было еще до стирок, а теперь швы выцвели и приобрели непонятный розовый оттенок. Я не сильно обрадовался находке, но это оказалось единственным, что подошло мне по размеру. Продавалась рубашка со скидкой, что меня тоже устраивало, да и выглядела вполне гражданской одеждой. Я видел на людях вещи и похуже. А эта рубашка была, что называется, на все сезоны. Я не знал, какая будет температура в марте в северо-восточном углу штата Миссисипи. Если будет жарко, я смогу закатать рукава. Если холодно, смогу их опустить.
Я выбрал белое нижнее белье и носки цвета хаки, а затем, остановившись у секции с туалетными принадлежностями, взял складную дорожную зубную щетку. Такая щетка мне понравилась. Чистящий конец ее помещался в пластиковый футляр, из которого выдвигался, после чего откидывался и, будучи закреплен в этом положении специальным фиксатором, превращал укороченную складную щетку в полномерную и готовую к употреблению. Похоже, эта зубная щетка предназначалась для того, чтобы носить ее в кармане. Она была удобной, и ее рабочий конец со щетиной всегда оставался чистым. Отличная дизайнерская находка.
Я отправил одежду прямиком в прачечную, чтобы придать ей чуть ношенный вид. Ничто так не старит вещи, как прачечные, функционирующие на базах. После этого я решил пойти съесть гамбургер, поскольку еще не обедал. В кафетерии я встретил старого приятеля, своего коллегу-сослуживца по военной полиции Стэна Лоури, с которым мне часто доводилось работать вместе. Он сидел за столом перед подносом с полуфунтовым остатком какого-то блюда и картофелем фри. Я взял свою еду и сел напротив.
— Я слышал, ты отбываешь в Миссисипи, — сказал он.
— Где ты мог слышать такое? — спросил я.
— Мой сержант узнал это у сержанта Гарбера, когда был у него в офисе.
— Когда?
— Примерно два часа назад.
— Кошмар, — не выдержал я. — Я и сам еще не знал об этом два часа назад. Вероятно, в целях особой секретности.
— Мой сержант говорит, что тебя собираются использовать на вторых ролях.
— Твой сержант прав.
— Мой сержант говорит, что расследование поручено какому-то мальчишке.