— А вот посмотрим. Кто в город поедет?
Ответа не последовало.
Николка поднялся, поправил пояс и ответил сам себе;
— Я поеду.
Капралов спросил с интересом:
— А деньги-то у тебя на дорогу есть?
— Нет денег. Да ничего. Найду.
— Где найдешь?
— Найду, говорю.
И тут по задорному лицу Николки пробежала какая-то тень.
Недолго еще поговорили, минут пять. Хоть и слабая надежда на поездку была, Николку никто не отговаривал. Все-таки, может быть, что и сделает в городе.
Капралов и Маршев проводили Чурасовых до избы. Просили Николая скорее возвращаться, даже если не достанет машины. Тихо пошли по домам.
А на другой день, рано утром, Николка ушел с ружьем из деревни. Шел он быстро и уверенно, словно на охоту в дальние места. У околицы встретил его старик Сундучков, который в поле ехал. Закричал:
— Эй, коммунар! Пахать надоть, а ты на охоту. Не много так наработаете, ребятишки.
На это Николка ему ничего не ответил, хоть отбрехиваться был мастер. В роще вдруг начат он стрелять без толку по галкам и расстрелял все патроны. Потом сел у дороги и долго паклей чистил ружье.
Через два часа его видели на станции: он брал билет в город. Ружья при нем не было.
В городе Николка уже к обеду понял, что получить трактор во время пахоты — дело невозможное. Он обошел все учреждения, имеющие отношение к машиноснабжению деревни, и везде слышал одно:
— Опоздал, товарищ. На будущий год заходи.
Николка и сам донимал, что пришел за трактором слишком поздно. Семенной материал еще можно было достать в ссуду, а тракторов на складах не было. Чтоб испробовать все пути, Николка пошел по учреждениям, которые машиноснабжением не занимались. В земельном управлении он увидел Петра Скороходова. Петр о чем-то тихо говорил с секретарем, как решил Николка, — о своей артели.
Николка обрадовался знакомому человеку и ткнул Петра в бок. Тот почему-то страшно смутился, но Николка на это внимания не обратил и начал рассказывать Петру свои горести. Петр ничего не мог ему посоветовать, сказал только, что страшно спешит, и сейчас же пошел к двери. На пороге минутку задержался и спросил:
— Что ж председатель-то ваш бездействует?
— Смылся Восьмеркин, — ответил Николка. — И не знаем, где он.
— Здесь околачивается. Я его вчера на базаре видел.
— Что же он там делал?
— Ничего особенного. Баранки покупал.
— А в деревню-то собирается?
— Я его не спрашивал.
Петр вышел из комнаты.
А Николка сел на лавку и задумался. Невероятная злоба появилась в нем против Яшки. Весна, пахота, коммуна мучается в деревне, а Яшка тут ходит по базарам и баранки покупает. Несколько раз Николка вскакивал и порывался итти куда-то. Но итти было некуда, и он опять опускался на лавку. Скоро служащие начали расходиться, а курьерша принялась мести помещение. Пришлось Николке уйти.
Оставалось одно — ехать в деревню с пустыми руками. Николка пообедал воблой с хлебом на бульваре и пошел на вокзал. Тоска его мучила. Проездил ружье, потерял день, а проку никакого — все равно распалась «Новая Америка».
На вокзале он узнал, что поезд отходит только через три часа. Чтобы как-нибудь скоротать время, Николка решил зайти к своему знакомому, комсомольцу Бабушкину. На помощь он не рассчитывал, а только хотел поговорить.
Бабушкина он застал дома и сейчас же подробно рассказал ему, в какое тяжелое положение попала коммуна. Тот посочувствовал, но насчет трактора обнадеживать не стал. Сказал, что время действительно упущено. Однако дал Николке один совет: добиться получения семян в ссуду и переправить их в деревню. По его мнению, общие семена спаяли бы крестьян, и хоть небольшой клин коммуна могла бы засеять сообща. Мысль эта понравилась Николке, и он решил остаться в городе.
Весь день он смотрел на ледоход и вздыхал, а когда стемнело, пошел на ночевку в дом крестьянина. Выправил себе у коменданта ордер на койку и побежал в спальню, чтоб поскорее заснуть и забыть свою злобу. В спальне стояло десять кроватей. На каждой лежал сенник и сенная подушка, одеял не было. Высоко в потолке тускло горела запыленная электрическая лампочка.
Все койки были свободны, за исключением одной, на которой уже спал человек, прикрытый кожаной тужуркой. Николка посмотрел на куртку и подумал, что вряд ли это крестьянин спит: кто будет в пахоту ночевать в городе? Вернее всего — мастеровой из совхоза.
Не снимая сапог, Николка улегся на сенник и закрыл глаза. Поплыли льдины, которые он видел на реке, и тело начало наливаться сном. Вдруг кто-то застонал в комнате. Николка открыл глаза, повернул голову и увидел, что человек под кожаной курткой беспокойно заворочался и заговорил во сне что-то непонятное. Потом громко закричал:
— Горит!.. Горит!..
И опять начал стонать, как тяжело больной.
Николка поднялся на кровати: голос человека показался ему знакомым. Но тот уже успокоился и опять накрылся курткой. Николка соскочил на пол, зажег спичку, отвернул полу куртки и заглянул спящему в лицо. Предположения его подтвердились на все сто процентов: под курткой спал беглый председатель коммуны «Новая Америка» — Яшка Восьмеркин.
Он стонал и бредил, как тогда, летом, в засуху, когда солнце жгло его табак, а он ничем не мог помочь беде.
Возвращение Джека Восьмеркина
Николка ахнул и принялся трясти Яшку за плечи. Тот проснулся, протер глаза и посмотрел на Николку.
Хрипло спросил:
— Пахать начали?
— На чем? — зашептал Николка с яростью. — Что ж ты наших лошадей, что ли, не знаешь? Не идут они, и все…
— А разве целина попалась?
— Ну да, большая часть.
Яшка спустил ноги на пол, достал из-под подушки сигару и протянул ее Николке. Николка бросил сигару в стену через комнату и принялся упрекать Джека во всех бедах коммуны. Рассказал ему, как крестьяне, отчаявшись, решили разделить землю на участки и пахать каждый по отдельности. Упомянул и о том, что семян не хватит у коммуны и что, наверное, прирезку отберут. Свой длинный и злобный рассказ Николай кончил вопросом.
— Ну, что думаешь делать, Яша?
Джек тяжело вздохнул.
— Третий день здесь бьюсь, — сказал он тихо. — Я еще осенью знал, что нам без машины поля не поднять. А теперь, понимаешь, есть трактор, да взять его нельзя.
— Где трактор?
Яшка рассказал, что всю зиму он работал в мастерской при совхозе «Красная звезда», в десяти километрах от города. Там вместе со слесарем он собрал из пяти старых тракторов четыре. За это получал сто рублей зарплаты в месяц и харчи. Весной попросил заведующего совхозом отпустить один трактор для вспашки земли в коммуне «Новая Америка». Заведующий согласился, но потребовал поручительства, что трактор будет возвращен в срок. И вот Яшка три дня бегает по учреждениям и организациям за поручительством и везде получает отказ.
Николка Чурасов как-то странно гмыкнул, бросился на Яшку и подмял его под себя. Это было выражением его страшной радости.
— Только в поручительстве дело? — спросил он, сидя верхом на Джеке.
— Только в нем.
— Яшка, я достану поручительство.
— Врешь?
— Чего вру! Через Бабушкина достану. Он мне полное содействие обещал. Будем, Яшка, с машиной. Спасена «Новая Америка»!..
Ребята болтали долго.
У Яшки была еще одна новость: Петр Скороходов от имени сельсовета добивается передачи Кацауровки Чижам. В этом помогает ему старик Скороходов.
— Брось ты! — сказал недоверчиво Николка. — Ведь они поругались не на жизнь, а на смерть. Перед всей деревней оглоблями дрались.
— Может, перед деревней и дрались. А здесь, в городе, я их вчера вместе видел. Чай пили в трактире.
Николка призадумался. Теперь он понял, почему так быстро убежал от него Петр Скороходов. Значит, он ведет под коммуну подкоп? Значит, драка с отцом была надувательством?
— Плохо дело, — сказал Николка. — Ведь Петр нам болтал, что тоже хочет собрать артель «Умная инициатива». Мы ему поверили. Я его вчера встретил здесь и рассказал, как доброму, что нам пахать нечем. Теперь он этим воспользуется и Кацауровку у нас перехватит.