— Велико ли ваше дело?
— Все государство.
— Не скучаете ли вы здесь?
— Мне некогда скучать, сэр. Кроме того, у меня здесь больше товарищей, чем в Америке.
— Не предполагаете ли вы вернуться в Америку?
— Пока что нет. Я слышал, что там кризис с зерном в этом году. Такие, как я, значит, будут питаться собственными кулаками.
— Значит, вы остаетесь здесь навсегда?
— Ничего не известно. Может быть, мне и захочется поехать на родину, рассказать там, как живут в СССР.
— Об этом расскажем мы, — сказал профессор быстро. — У меня задумана книга. Так что вам беспокоиться нечего. У меня огромный материал, я был в целом ряде районов.
— Я был только в одном, — улыбнулся Чарли. — Но думаю, что и мои рассказы найдут слушателей в Америке.
— Может быть, вы хотели бы что-нибудь получить из Штатов? — спросил профессор мягко.
— Да, конечно. Мы все мечтаем об электрических доилках на пятьсот коров.
— Разве у вас так много скота?
— На будущий год мы развертываем большую ферму.
Профессор замял вопрос о доилках и начал что-то шептать своей секретарше. В это время молодой американец подошел к Чарли.
— Я хотел бы сфотографировать вас, мистер Ифкин, — сказал он.
— Пожалуйста, — ответил Чарли. — Только через десять секунд.
И он побежал к своему каретному сараю.
Американец решил, что Чарли побежал принарядиться. Но тот другое имел в виду. В воротах каретника застучала машина, и Чарли медленно подъехал к американцам в автомобиле.
— Ага! — закричала американка неистово. — Вы уже успели себе купить авто в Америке!
— Да, конечно, — ответил Чарли. — Но я купил его после того, как решил ехать сюда. Раньше мне это не удавалось.
Американец снял Чарли два раза, а потом сказал:
— Мерси. Я помещу ваш снимок в журнале, мистер Ифкин. Внизу будет подпись: «Американец, который нашел родину в стране социализма».
— Так и напишите, — согласился Чарли. — Я возражений не имею.
Американцы интересовались решительно всем и долго ходили по коммуне. Они осмотрели кухню и просили попробовать хлеб, потом заходили в жилые комнаты и трогали кровати коммунаров. Обо всем они делали заметки у себя в книжках. Уехали они уже под вечер, и перед отъездом коммунары угостили их ужином.
Джек перевел Николке весь разговор Чарли с профессором. Николка остался доволен.
— А ведь молодец Ифкин! — сказал он весело. — Хорошо у него котелок варит. Американскому профессору возражать — это не с Бутылкиным спорить. А он не растерялся.
В коммуне долго потом вспоминали приезд американцев и хвалили Чарли.
Эта осень была веселая. Только кончилась она печально.
Глава третья
Пал Палыч поправился
В коммуну прискакал верхом, без шапки, Григорий Козлов, брат Антона, председателя «Кулацкой гибели». Еще в воротах он закричал громко:
— Эй, есть тут кто из правления?
Василий Капралов вышел из конторы на крыльцо. Махнул рукой:
— Подъезжай сюда, Гриша.
Козлов подскакал к крыльцу, сполз на пузе с лошади и даже привязывать ее не стал, просто пустил.
— Кто кого? — спросил Капралов шутливо.
— Они нас, Вася, — ответил Григорий серьезно. — Беда, брат! Зерцалов меня сюда прислал. Есть здесь кто, кроме тебя, Капралов?
— Заходи в контору. Сейчас будут.
Члены правления собрались быстро. Козлов прикрыл дверь покрепче и начал рассказывать.
Оказалось, что в Чижи приезжал агроном из города, собрал сход и долго говорил о коллективизации. Доказывал выгоды крупного хозяйства и преимущества общих скотных дворов.
Пока агроном говорил, главные крикуны помалкивали. Но как только он уехал из села, началась буза. Пал Палыч Скороходов сейчас же собрал у себя на дворе народ и взялся толковать речь оратора. Язык у Скороходова теперь хорошо работал, и говорил он битый час.
По его словам получалось так, что Советская власть очень нуждается в хлебе и мясе. Чтобы получить все это, мужиков насильно будут загонять в колхозы. В колхозах скот считается общим, и ему, Скороходову, доподлинно известно, что в ближайшее же время половину деревенских коров и лошадей перегонят в город. Коровы пойдут на бойни, под нож, а лошади в Красную Армию — пушки возить. Ни копейки денег за скотину, конечно, не заплатят, выдадут липовые расписки. Вот теперь и ловчись, честной народ!