— Какие же мы конокрады, Пал Палыч? — выкрикнул он с машины. — Ты лошадь вон выгнал, перед всеми отказался от нее. А мы ее спасли и вот ведем. Все-таки в ней одна лошадиная сила…
Как-то сразу переломилось настроение на улице. Мужики захохотали, заговорили:
— А ведь верно, Пал Палыч. Раз ты лошадь прогнал, не твоя она теперича. Пущай уж на коммуну поработает.
Скороходов остановился, мотнул головой и заорал:
— Друзья, помогите! Ведь грабеж! На людях грабят!
Но друзья его не откликнулись на призыв. Пал Палыч побежал и дальше один. Тут Чарли тихонько тронул машину, Джек подтянул веревку, лошадь пошла.
Скороходов бежал по улице изо всех сил, как никогда не бегают больные люди. Он расставил свои руки с короткими пальцами и несколько раз пытался схватить лошадь, но хватал только воздух. Он напрягался, кричал что-то, и на него страшно было смотреть. Это мужицкая жадность бежала вслед за уходящим добром.
Чарли вел машину таким ходом, что только хвост лошади изредка приближался к Скороходову. Но поймать его Скороходов не мог — Боби Снукс мешал, путаясь в ногах.
— Стой! Стой! — кричал Скороходов.
И бежал, бежал за машиной.
Игра определенно понравилась мужикам. Они мелкой рысцой следовали за Пал Палычем, чтобы не пропустить ни одного его движения, чтобы видеть конец всей истории.
Николка быстро сообразил, какие выгоды можно извлечь из всего этого.
Он закричал, показывая рукой вдоль улицы:
— Во, видели, ребята, какой он есть человек! Лошадь при всех прогнал, а теперь рысью за ней гонится. Не гонись, Пал Палыч, не поймаешь! Вот перед всеми Чижами говорю: поработает твоя кобылка на коллективизацию. Сегодня же вечером в книгу живого инвентаря запишем. Только через суд обратно отдадим. Так и знай. А я на суд всю деревню приведу свидетелями. Посмотрим еще, чья возьмет, товарищи. Правильно американцы сработали. Поезжайте домой! А мы пешком придем.
Вмиг автомобиль набрал скорость и исчез вместе с лошадью вдали.
Скороходов охнул, повернулся и быстро побежал назад. У избы Козлова он остановился, протянул вперед руки, словно собираясь просить о чем-то, но вместо этого сказал только:
— Бу… — Затем еще несколько раз: — Бу, бу, бу… — и грохнулся на дорогу.
Дочери Скороходова и несколько баб подбежали к нему, тонко закричали, как запели. За ними следом подошла Татьяна. Она очень испугалась. Вокруг старика образовался круг.
— Вишь ты, Чурасов! — сказал мрачный мужик Собашников, сердечный друг Скороходова. — Жить людям вы не даете. Ведь второй по счету удар со стариком. В пузырек вы его совсем загнали.
— Сам себя загнал! — ответил Николка запальчиво. — Кто его заставил кобылу гнать со двора? Не будь такого дела — и скота резать не стали бы.
— Это уж конечно, — согласились мужики. — Лошадью он нас вконец убедил. При всех поленом прогнал. Говорил, отказываюсь от нее ради волков.
В это время Скороходова уже несли по улице. Он мычал, и руки его болтались как неживые. Татьяна попросила мужиков отойти от избы и вслед за Скороходовым вошла на крыльцо.
— Таня! — закричал Николка. — Иди-ка сюда.
— Сейчас, — ответила Татьяна от двери. — Надо ему помочь. Попробую компресс поставить.
История с лошадью и удар со Скороходовым отрезвили деревню. Слишком ясно было видно теперь, что старик плутовал, прогоняя лошадь. Крестьяне самостоятельно и с большим жаром принялись обсуждать событие. Многие уже искренне жалели, что порезали скот. Бабы плакали и ругали Скороходова всеми словами. Капралов и Козлов, веселые, показались на улице. Козлов побежал к Николке и начал шептать ему на ухо:
— Ежели, Николка, опять пролежит старик всю зиму без языка, мы артель на все село развернем.
— А Петр-то?
— С ним справимся.
— Тогда, значит, можем домой идти! — сказал Николка. — Поди, Вася, позови Татьяну.
Капралов подошел к избе Скороходова. У крыльца кучка крестьян, приятелей Пал Палыча, возбужденно обсуждала события. Увидя Капралова, замолчали. Тот стукнул в окно:
— Татьяну посылайте. Ждем.
Татьяна вышла на крыльцо с заплаканными глазами.
— Прямо ужасно, — сказала она Капралову тихо. — Человека жалко. Ведь он никого не узнает, мычит. И зачем только Джек его лошадь захватил? Бороться надо честно.
— Как так честно?
— Словами.
— Ладно, — махнул кулаком Капралов. — Драка насмерть идет, разбираться некогда. Если церемониться будем, сами без голов останемся.