— Я же говорю тебе, старик, что у нас много новостей, — ответил Джек с легким раздражением. — Неужели не можешь потерпеть две минуты? Сейчас поедем, и все узнаешь.
Чарли засмеялся, предвкушая удовольствие, и уселся на подушку сиденья.
— Что же, новости касаются и дороги от станции до коммуны? — спросил он ехидно.
— Да, касаются и дороги.
Джек перевел рычаги. Машина пошла.
— Ну, рассказывай скорей! — закричал Чарли. — А то я подохну от любопытства.
— Не знаю даже, с чего начать, — заговорил Джек неуверенно. — Придется, пожалуй, с философии. Ты знаешь, старик, что в Советской стране все находится в движении. Здесь мы не держимся за старое, а наоборот, идем все время вперед и не жалеем вчерашнего дня.
— Да, я это знаю. Без изменения остаются только дороги, — вставил Чарли.
Он сказал эту фразу и сейчас же замолчал. Наклонился из окна над дорогой и начал рассматривать ее с большим вниманием. В ровном ходе автомобиля он почувствовал что-то новое. Уж он ли не знал здесь каждого поворота и выбоины!
— Кажется, я ошибся немного насчет дороги, — наконец сказал он смущенно. — Что-то тут делали без меня и по дорожной части. Подсыпали щебнем да, кажется, прошлись и трамбовкой. Вот о каком сюрпризе писал ты мне, старик! Ну, да говори же, Джек, в чем дело?
— Ну, ремонтировали мы немного дорогу, и все, — ответил Джек деланно равнодушным тоном. — Без этого нельзя было обойтись. Ведь движение-то увеличилось раз в десять.
— Ну уж и в десять? — неуверенно усомнился Чарли. — Чего бы ему увеличиваться в десять раз?
— У нас произошли большие изменения в организации хозяйства, Чарли. Все колхозы в окрестностях решили соединиться для пахоты. Образовалось и много новых за эту весну. Середняки здорово расшевелились. Ну, ты сам понимаешь, это отразилось и на движении.
— Ясное дело. И мы, конечно, вошли?
— Ну да.
— И большой клок земли получился в общей сложности?
— Порядочный. Если считать на американские меры, то около сорока…
Машину сильно качнуло в этот момент. Джек оглянулся:
— Ишь ты, выбоина!
— Чего около сорока, старик? — закричал Чарли.
— Около сорока тысяч акров, хотел я сказать.
Чарли неопределенно хмыкнул:
— Да… ничего себе хозяйство! И в Америке не много таких. Но, между нами говоря, дружище, я не приветствую этого соединения. Ведь с ума сойти можно, прежде чем осилишь посев на таком кусочке. Конечно, попробовать следует, но, прямо говорю, трудное дело. Телефонов нет, дороги неважные. Я думаю, не родился еще человек, который мог бы к сроку закончить сев на таком куске при наших условиях.
Джек промолчал.
— А верно, — продолжал Чарли, — кто же будет председателем такого огромного объединения?
— Да, собственно, предложили мне, — ответил Джек тихо, как будто стесняясь.
— Ну, и ты, конечно, отказался?
— И не подумал!
Чарли крякнул.
— В таком случае я предсказываю, что ты сядешь в грандиозную калошу. Как же ты, умная голова, думаешь справиться с этим делом?
— А сколько нас человек работает, Чарли? Ты позабыл? Я и на тебя рассчитываю.
— Я-то, конечно, помогу. Вот приеду, побреюсь и стану на работу. Только, сказать по совести, что такое я один, когда хозяйство величиной чуть ли не с Панамскую республику? Это не наша покойная ферма в коровий носочек. Лошади-то фуражом обеспечены?
— Средне.
— Я так и думал. Теперь позволь задать тебе нескромный вопрос, старик. Ведь с осени под зябь пахали здесь мало. Сколько же вы осилили новой пахоты на сегодняшнее число?
— Вчера к вечеру было восемьдесят процентов.
— Как же это вы сумели?
— А ты подумай хорошенько.
— Неужели вам удалось раздобыть немножко машин, Джек? — спросил Чарли очень робко.
— Ну конечно.
— Подцепили десяток тракторов?
— Нет, с десятком тут не управишься.
— Что же, два десятка?
— Не угадал.
— Полсотни! — закричал Чарли с восторгом.
— Поднимай выше. Если считать с нашими, то будет шестьдесят пять.
— Брось!
— А вот представь себе.
В эту минуту они въехали во двор коммуны, и Чарли увидел перед собой не старый, знакомый двор, а что-то совершенно новое, словно они ошиблись адресом.
Там, где раньше бродили белые куры, где была площадка для тенниса, вытянулся длинный дощатый сарай под толевой крышей, и искры кружились над его железной трубой. Очевидно, здесь были мастерские. Вокруг теснились в очереди на ремонт самые разнообразные машины. Здесь были и рондали со своими отполированными дисками, носастые сеялки, широкие железные бороны. Даже один комбайн, как дом, выглядывал с заднего плана. Его время работать еще не пришло, и он стоял пока тихо за другими машинами — новый, лаковый, многообещающий.