Джек поднялся на кровати.
— Вы говорите все это серьезно?
Но Татьяна уже отбежала от трубки, смущенная своим признанием.
А Пелагею ждала в этот день еще одна беда. Вскоре после обеда Катька прибежала в избу с мокрым подолом и вся забрызганная грязью. Обедать не стала, а забрала у матери тридцать рублей денег, отыскала старую газету и вышла из избы. Пелагея увидела в окно, что она вывела мерина на двор и забралась на него.
Старуха хотела сказать ей что-то. Но когда открыла дверь, то ни Катьки, ни мерина на дворе уже не было.
Зато статья Джека, которую больше года ждал от него редактор, пошла по проводам в Москву через три часа после ее написания.
Телеграфисту на станции никогда не приходилось передавать такой большой телеграммы, да еще в два адреса.
Глава одиннадцатая
ДЖЕК ВЫДЕРЖИВАЕТ ХАРАКТЕР
ТАТЬЯНА, отправивши Катьку с телеграммой на станцию, не могла успокоиться.
Она была убеждена, что телеграмма придет не скоро или пропадет. А если и дойдет по назначению, то не будет иметь результатов. Надо было предпринять для спасения Джека что-то более решительное. Иными словами, Татьяне казалось, что необходимо подготовить побег Джека.
Самым удобным временем для этого она считала сумерки, когда можно было незаметно выйти на двор и уехать из усадьбы. Ведь Скороходов собирался отправить Джека в Чижи не раньше ночи.
Татьяна не хотела спускаться вниз; она отсиживалась в своей комнате, как в крепости, даже обедала там. После ареста Джека она возненавидела Петра Скороходова, и встреча с ним ей казалась несчастьем. Теперь, однако, она решилась итти на все. Ведь Джек заступался за нее, хотел ей помочь. И она должна освободить его.
Прежде всего необходимо развязать веревки на его руках и ногах. Оказавшись свободным, он легко может выйти в соседнюю комнату, дверь в которую завешена картой мира. А оттуда — один шаг до заднего крыльца. И Татьяна задумалась над тем, как освободить руки Джека от веревок.
Случайно на глаза ей попался небольшой ящичек с безопасной бритвой адмирала. Приход Катьки помешал уложить его в чемодан, и он остался на комоде. Татьяна вынула из ящичка два ножа, тоненьких и очень острых. Конечно, ими можно совершенно свободно перерезать любые веревки. Джек такой ловкий, неужели он не сумеет сделать этого? Он зажмет ножик своими золотыми зубами, изогнется — и веревкам конец. Но как передать ему ножик? Очень просто. Через тот же самый телефон.
Действительно, рупор телефона широко открыл свой рот, и трубка могла пропустить тонкий ножичек. Татьяна просунула стальную пластинку в трубку. Ножик пролезал прекрасно. Вот и хорошо! Ножи полетят вниз и упадут у самой головы Джека.
— Джек! — сказала Татьяна в трубку, прежде чем бросать ножички. — Я вам сейчас спущу по трубке безопасную бритву. Постарайтесь перерезать веревки до сумерек. Затем выходите в дверь, которая завешена картой. Дверь не заперта. Вы выйдете в комнату брата, оттуда в коридор. За конюшней мы будем ждать вас с лошадью. Поняли? Вам необходимо спастись. Вы слышите, Джек?
Из трубки долетел какой-то неясный возглас, похожий на «ол райт». Татьяна приняла его за знак согласия и сейчас же бросила ножичек в рупор. Слышно было, как он провалился с легким звоном. Татьяна бросила второй.
Потом, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу, Татьяна и Дуня осторожно спустились по лестнице. В столовой все еще шли разговоры, но более тихие. Очевидно, часть крестьян уехала в Чижи. Женщины вышли на заднее крыльцо, все было тихо и на дворе. Только вода капала в бочку с крыши. Они оседлали Байрона, за шли с ним за конюшню и начали ждать Джека.
Так они простояли больше часа.
Было холодновато, да и лихорадка трепала от волнения. Вечерние тени по-весеннему мягко укладывались между домами. Молодой месяц, весь иссеченный ветками дубов, делался все ярче и ярче, как бы наливался светом. Капля падала с крыши тысячу раз, а Джек все не приходил. Оставалось предположить, что он не сумел перерезать веревки обоюдоострым ножичком. Может быть, даже поранил себе язык и губы.
— Дуня, — сказала Татьяна тихо, — он не придет. Надо ему помочь. Возьми на кухне большой нож, наточи его, поди и перережь веревки. Ведь никто не знает, что дверь за картой открыта. Через нее вы и выйдете.
Дуня без возражений, покорно ушла, а Татьяна осталась одна. Она слышала, как Дуня точила нож на крыльце о кирпич. Затем стукнула дверь. Капли падали в бочку, и по ним Татьяна считала время. Стало совсем темно.